индивидуальность они доказывают не вызывающе крикливыми нарядами и скандальным поведением, а тем, что со всем пылом отдаются захватившему их (порой, на всю жизнь) увлечению.
Бельгийцы могут быть увлечены собственной работой, и не важно, какая у тебя профессия: ветеринар, военный, специалист по канализации или торговец сыром. Недавно проведенное исследование показало, что 70 % бельгийцев довольны своей работой — это на 10 % процентов больше, чем в Великобритании и Италии.
'Я без ума от Западной Африки, — как-то заявил один врач-паразитолог из Гента, обрадованный вестью о возвращении в Сенегал. — Для меня там настоящий рай. Я обожаю тамошних жителей, я в восторге от местных деревень. Я без ума от того края главным образом потому, что там масса паразитов!' Однако чаще всего работа — это лишь источник средств для удовлетворения истинной страсти. И ей, будь то езда на велосипеде, футбол, садоводство, собаки, собирание марок, компьютеромания, голуби или что-то другое, бельгийцы посвящают все свободное от работы время: раннее утро и вечернюю пору, все ночи и выходные.
Бельгийцы — страстные коллекционеры. Загляните в дальний угол гаража, платяной шкаф в спальне или загородный домик, и вы увидите там хранящиеся в строгом порядке коллекции спичечных коробков, почтовых марок с изображением птиц, оловянных солдатиков и старинных пишущих машинок. Здесь на каждом шагу попадаются частные, открытые для широкой публики музеи. И чего только люди не собирают! Замки и ключи к ним, фарфоровые статуэтки, надгробия, бобины с кружевами и старинные часы. Недавно в Брюсселе открыли Музей мужских трусов (личная коллекция одного кинорежиссера), а до недавних пор здесь существовал Пингвиний музей. К его созданию приложил руку некто Альфред Пингвин, всю жизнь собиравший предметы, создателей которых вдохновлял образ пингвина. И чего там только не было! Изображающие пингвина игрушки и статуэтки, салфетки из-под пивных бокалов и обертки из-под бисквитных пачек с нарисованными на них пингвинами и даже пингвиний костюм, в котором коллекционер завещал положить себя в гроб. Его дом оказался настолько захламлен «пингвиньим» скарбом, что его жена, видимо, предъявила ему ультиматум: либо пингвины, либо она. Коллекция исчезла — вместе с хозяином.
Молва об этой странной коллекции пересекла границу и получила в мире незаслуженно широкую огласку. А все из-за иностранных документалистов. Приехав сюда для съемок телевизионной передачи о Бельгии и отчаявшись найти что-нибудь достойное объектива кинокамеры, они в конце концов обратили свои взоры на Пингвиний музей. Впрочем, сами бельгийцы относятся к существованию подобных заведений лояльно: им по нраву увлеченные люди, и они готовы терпеть их, но только, разумеется, до тех пор, пока их чудачества не выходят за рамки приличий. А если у них самих нет ничего вроде такого же Пингвиньего музея (только, желательно, поменьше размером), то они горько об этом жалеют.
ЖИЗНЕННЫЕ ЦЕННОСТИ
Классовая система у бельгийцев проста: у них существует всего один класс, средний, и все жители без исключения принадлежат к нему. Бельгия — это памятник ценностям среднего класса, которыми тут очень дорожат.
Здесь есть, разумеется, богатые и бедные, семьи более и менее зажиточные. Однако благодаря построенной на демократических принципах образовательной системе и социальной мобильности общества здесь мало говорят о классовой иерархии. Правда, быть vulgaire (это слово произносят с дрожью в голосе), то есть заурядным, в Бельгии почитается одним из смертных грехов. Впрочем, и того, кто стоит на нижней ступеньке общественной лестницы, государство не обходит своими милостями.
В Бельгии сохранилась горсточка старинных аристократических родов, владеющих огромными поместьями и в меру великолепными загородными дворцами. Они по-прежнему пользуются большим уважением — если хорошо себя ведут.
Дом англичанина — его крепость. Жилище же бельгийца — это укрепленный средневековый замок. На зеленеющих окрест городов лугах постепенно вырастают небольшие архитектурные сооружения с башенками и остроконечными крышами. Если заглянуть внутрь, то можно увидеть голые балки, огромные открытые очаги, охотничьи трофеи (некоторые в искусной оправе из пластика), причудливые пистолеты и ружья или макеты старинного боевого оружия. Витражное стекло в окнах придает помещениям мрачный вид, а кафельный пол воскрешает в памяти картины Вермеера, и воображение уносит хозяина или зашедшего на огонек гостя в золотой век Нидерландов.
Кафель — вещь весьма практичная. Его легко чистить, мыть, скрести и натирать. Бельгийцы испытывают настоящий ужас перед грязью, поэтому у них дома царит идеальная чистота. Можно, конечно, для удобства застелить кафельную плитку ковриками… Впрочем, нет ничего страшного, если ваши гости будут периодически растягиваться на натертом полу и получать увечья. А вот напольное покрытие во всю комнату вызовет раздражение, ибо ковер, скопище перхоти, крошек и кусочков пищи, не чистят неделями.
Наведение порядка в Бельгии дело обычное. Среди хозяек до сих пор принято каждую субботу проводить в доме генеральную уборку ('faire sonsamedi'). В этот день грязь соскребают даже перед воротами, с каменных плит общественного тротуара.
Типичное жилище бельгийца представляет собой смесь средневекового замка и образцово- показательного бюргерского гнездышка. Порог заставленной мебелью гостиной, убранной, чистой и ничем не пахнущей, редко переступает нога человека, а муж вместе с бутылкой пива регулярно оказывается сослан в комнаты цокольного этажа. На кухне царит идеальная чистота — настолько идеальная, что некоторые хозяйки, дабы, не дай бог, не забрызгать обои соусом или не уронить на пол хлебные крошки, предпочитают питаться вне дома.
Если в вашем замке или городской квартире (где царят точно такие же порядки) недавно произвели ремонт, вставили двойные окна и топят почти как в теплице, то вам, право, грех жаловаться на судьбу. В столь благодатных условиях можно заняться выращиванием комнатных растений, которые окончательно заслонят от вас солнечный свет, и в помещениях воцарятся вечные сумерки. Особым спросом пользуется sansevieria, или тещин язык. На этом растении не скапливается грязь, оно почти не требует ухода и своим видом отпугивает грабителей.
Внушительных размеров дом на собственном участке, да в придачу гараж на две машины — вот мечта каждого бельгийца. К дому прилагается сад, на одной половине которого хозяйка усердно выращивает яблони, вишни, клубнику и крыжовник, а на другой разбита лужайка с редкими, одиноко торчащими и потому унылыми хвойными деревьями. Если сад разбит недавно, тем лучше: мало кто оценит столетние кущи. Сад отдан на откуп любимице всей семьи, голосистой и часто злобной дворняге. Стоит какому-нибудь прохожему попасться ей на глаза, как она тут же вскакивает и с бешеным, леденящим кровь лаем принимается носиться вдоль забора. Не совсем понятно, для чего этот забор предназначен: то ли чтобы чужаки держались от дома подальше, то ли чтобы собака не вырвалась на улицу. Одно, правда, хорошо: обнесенный оградой дом выглядит солиднее, словно неприступный замок некоего владетельного сеньора.
Бельгийцу, между прочим, не нужно напоминать, что его далекими предками были мастеровые и строительные подрядчики. Нередко все сооружение — от фундамента до кровли на башенке — построено руками самого хозяина. Бельгийца хлебом не корми, дай только что-нибудь сделать самому. В огромных и весьма прибыльных магазинах 'Сделай сам', повсеместно расплодившихся как грибы после дождя на городских окраинах, продают не только отделочные материалы и фурнитуру вроде карнизов для штор, дверных ручек и обоев, но и строительные материалы. Изо дня в день мужчины, засучив рукава, с блаженным видом расхаживают между полок и сравнивают между собой разные виды жидкого раствора или соединений водосточного желоба.
Бельгийцы не выносят претенциозности. Выражение 'Bon cbic, bon genre' (сокращенно 'ВС-ВG'), в переводе означающее 'модный, элегантный', для бельгийского уха звучит оскорбительно. Когда дело
