положеніе на фронт?.
[346]
Рузскій уже 4-го сообщал о нем Алекс?еву и отм?чал соотв?тствіе его 7 п. правительственной деклараціи, опубликованной 3-го. Рузскій указывал на опасность формулировки «предоставленія солдатам вс?х общественных прав без соотв?тственных опред?леній деталей». Необходимо «беззамедлительное разъясненіе и точное установленіе особым приказом взаимоотношенія офицеров и нижних чинов». Алекс?ев тотчас же телеграфировал Гучкову, что необходимо, если «не полное уничтоженіе пункта седьмого программы (соглашеніе 2 марта), то совершенная переработка редакціи ея с точным разграниченіем прав и обязанностей солдат».
[347]
Приказ № 2 (о сущности его скажем ниже) не мог быть задержан, так как он был уже передан по радіо.
[348]
И, однако, в зас?даніи правительства, на которое был вызван так сп?шно Гучков, что Алекс?еву пришлось прервать свой доклад, когда впервые остро был поставлен вопрос об арміи, обсуждались такіе «сп?шные» для момента вопросы, как вопрос о прекращеніи д?ла об убійств? Распутина, об отм?н? ограниченій при пріем? евреев в высшія учебныя заведенія и т. д.
[349]
Секретный характер письма объясняется, в?роятно, и т?м, что в нем дается пессимистическая картина невозможности своевременно выполнить боевыя заданія, возлагаемыя войной на тыл.
[350]
Ушедшій с исторической сцены Император назвал в одном из писем жен? Петербург лишь «географической точкой». Он не дооц?нивал политическаго значенія столицы, Гучков и вм?ст? с ним другіе — преувеличивали это значеніе.
[351]
Болдырев разсказывает, что распространился слух, что Гучков будет убит по постановленію «террористической» партіи, но, «конечно, никакого покушенія не было». На всякій случай «по городу предусмотрительно был установлен конный наряд».
[352]
Припомним, что Врангель дал противоположную характеристику позиціи военнаго министра.
[353]
В моих зам?тках того времени, со слов одного из присутствовавших уже при отъ?зд? министров, записана такая жанровая сценка: ...По?зд усиливает свой ход, колеса стучат — все сильн?е и сильн?е. С вагонной площадки министр ин. д. говорит прощальную р?чь. За грохотом не слышно на перрон? ни его слов, ни его охрипшаго от р?чей голоса. См?няются ряды публики, а министр с площадки говорит, говорит...
[354]
Станкевич центр тяжести из области проявленія «народной души», не принимавшей войны, переносит в область объективных матеріальных данных. Он утверждает, что посл? р?чи ген. Корнилова и Исп. Ком. «вс? заколебались в возможности продолженія войны»: разстройство транспорта, тиф и цынга, свир?пствующіе на фронт? в силу чрезвычайнаго недостатка продуктов и т. д. Хотя пов?ствованіе Корнилова относилось к дореволюціонному времени, «ясно» было, что д?ло должно было и этом отношеніи «лишь ухудшиться». Вывод мемуариста, на преувеличенно-сгущенном фон? фактов, едва ли может быть признан обоснованным.
[355]
Мемуарист вспоминает письмо, полученное им с фронта от гр. Игнатьева. Корреспондент писал, что надо отдать себ? отчет в том, что война кончилась, потому что армія «стихійно не хочет воевать»: Умные люди должны придумать способ ликвидаціи войны безбол?зненно, иначе произойдет катастрофа». Набоков показал письмо военному министру. Тот отв?тил, что он получает такія письма массами и приходится «над?яться на чудо».
[356]
Любопытно, что наибол?е яркій случай отказа «итти на позиціи» в 5-ой арміи, считавшейся командным составом наимен?е «благополучной» со стороны эксцессов (арест офицеров), связан с такой бытовой деталью: полк считал несправедливым итти в окопы и пасхальную ночь, так как он стоял на позиціи в эту ночь в предшествующем году.
