'вдохновенная' р?чь Родичева через дв? нед?ли, на съ?зд? партіи к. д., вызвавшая, по отзыву отчета 'Рус. В?д.', энтузіазм в собраніи, в сущности говорила о той же борьб? 'за свободу вс?х пародов' и опред?ляла ц?ль войны для Россіи, как защиту ея свободы и самостоятельности. Кадетскій бард говорил только о 'любви к отечеству', не упомянув даже о выполненіи т?х исконных 'національных задач', которыми министр ин. д. революціоннаго правительства опред?лял свою политику. Константинополь и проливы на съ?зд? проскользнули лишь в повторных репликах во время преній[381].
Таким образом общій язык мог быть найден. Станкевич ув?ряет, что в Исп. Ком. 'со слов делегаціи, сносящейся с Правительством, была полная ув?ренность, что Правительство не только не возражает, но даже солидарно с манифестом'... Перед Таврическим дворцом проходили вновь манифестирующія толпы — проходили он? под окнами квартиры Мережковских, и писательница записывала: 'Надписи на флагах... 'война до поб?днаго', 'товарищи, д?лайте снаряды', 'берегите завоеванную свободу'. Продефилировали и 'первый революціонный Павловскій полк', и волынцы, и семеновды, и литовцы. Грем?ла марсельеза и раскатывалось могучее 'ура'. 'К полкам выходили и прив?тствовали их — и думскіе и сов?тскіе люди. Из праваго крыла на-лицо был неотлучно Родзянко. Он им?л неизм?нный усп?х' — вспоминает Суханов. 'Было красиво, пышно, торжественно. Был подъем, было видно, как по новому бьется сердце', — должен признать мемуарист, как и то, что 'внутренніе' лозунги ('земля и воля', '8-час. раб. день'), проходили среди 'вн?шних'. Вн?шними были: 'война до поб?днаго конца', 'солдаты в окопы, рабочіе к станкам', 'товарищи, готовьте снаряды'[382]. Из Таврическаго дворца н?которые полки шли в Ген. Штаб, гд? говорил Корнилов, и гд? повторялись приблизительно т? же сцены. С криками 'ура', Корнилова носили на руках.
Д?ло не ограничивалось резолюціями и плакатами: 'рабочіе к станкам'. Солдатскія письма с фронтов предъявляют требованіе работать усиленно на оборону, не считаясь с ''восьмичасовым рабочим днем' — теперь 'не время' праздновать; представители фронтовых организацій, прибывающіе в столицу, начинают ходить 'по заводам в боевом вооруженіи' и контролировать. В ближайшія дв? нед?ли в Петербург? создалось очень острое положеніе: 'отношенія между солдатами и рабочими достигли крайняго напряженія', — так характеризует обстановку Суханов. 'С часа на час можно было ожидать эксцессов... Разсвир?п?вшій воин- мужик мог... пустить в ход винтовку против... внутренняго врага', по выраженію мемуариста. 'Минутами чувствовалось, что должна разразиться гроза', — говорит другой современник, принадлежавшій к большевицкой фаланг?, провинціал, попавшій в эти дни в Петербург, (предс?датель нижегородскаго Сов?та, Штерн). По мн?нію этого делегата Сов?щанія Сов?тов, собравшагося в конц? м?сяца, между фронтовыми делегатами к представителями рабочих столь велико было 'недов?ріе', что казалась невозможной 'никакая совм?стная работа'. Столичныя настроенія или в?рн?е настроенія фронтовыя передавались в провинцію, гд? также можно зарегистрировать столкновенія солдат и рабочих.
Слишком было бы упрощено объяснить создавшееся напряженіе только агитаціей злокозненной 'буржуазіи', пытавшейся 'вбить клин между арміей и городом'. Безспорно эта агитація была и принимала подчас организованныя формы, вызывая столь же страстное противод?йствіе со стороны революціонной демократіи. Описанное возбужденіе совпало со 'стоходовской панамой', как назвал в дневник? ген. Селивачев прорыв н?мцев 'червищенскаго плацдарма' на берегу Стохода (21 марта). Русская военная неудача — первая посл? переворота — произвела сильное впечатл?ніе и была непосредственно связана с событіями внутри страны — 'первым предостереженіем' назвала ее 'Р?чь' [383]. Эту неудачу постарались использовать в ц?лях агитаціонных, хотя, по существу, стоходовскій прорыв и район? 3 арміи на Юго-Западном фронт?, как опред?ленно устанавливал тактически анализ хода боя, сд?ланный Алекс?евым в циркулярной телеграмм? главнокомандующим фронтами 25 марта, в значительной степени объяснялся ошибками командованія (ген. Леш был отстранен), и войска оказали наступающему врагу мужественное сопротивленіе ('бой продолжался ц?лый день', при чем войска понесли потери в 12-15 тысяч). Итог искусственнаго взвинчиванія настроенія получился не в пользу здороваго естественнаго роста патріотизма, ибо агитаціонная кампанія 'обузданія' рабочих превращалась при сод?йствіи уличной печати в 'гнусную клевету' на рабочій класс, как выразился Церетелли в Сов?щаніи Сов?тов. Демократически 'День' давал тогда мудрый сов?т: 'Не дергайте д?йствительность за фалды, не взнуздывайте ни армію, ни рабочій класс уколами отравленных перьев'... Мудрые сов?ты в дни революціоннаго возбужденія р?дко выслушиваются.
Не им?ем ли мы права сд?лать, как будто бы, довольно обоснованное предположеніе, что, если бы осуществились опасенія ген. Алекс?ева, и н?мцы начали наступленіе, волна нам?чавшагося патріотическаго возбужденія поднялась бы на еще большую высоту и потопила бы вс? бациллы циммервальдской заразы. Щепкин па съ?зд? к. д., конечно, преувеличивал, когда говорил, что 'народ требует, чтобы каждый из нас, способный носить оружіе, шел бы в армію'[384]. Но из искры могло разгор?ться пламя. Н?мцы пошли, однако, по другому пути — Стоход был явленіем единичным[385]. Революціонная армія сохраняла свою упругость сопротивленія, и вс? слухи, что н?мцы 'с востока убрали все, без чего мало-мальски можно было там обойтись', не соотв?тствовали д?йствительноcти. К моменту революціи Ставка опред?ляла количество непріятельских дивизій на русском фронт? в 127; в конц? апр?ля число дивизій почти не изм?нилось — 128. Н?мцы сд?лали ставку на разложеніе арміи и наступленіем, по признанію Людендорфа, боялись задержать разложеніе Россіи. В наступивших революціонных буднях 'циммервальдскій блок', колебавшійся в своей компромиссной политик? и шедшій под вліяніем жизни на уступки, не только получил мощную опору, но и руководство в лиц? путешественника из 'пломібированнаго' вагона (см. 'Золотой Ключ'). Это уже исторія посл?дующаго. В період, опред?ляемый хронологическими датами нашего изложенія, дилемма, поставленная Лениным в 'апр?льских тезисах', еще не могла возникнуть. Характерно, что большевицкій офиціоз 'Правда' 28-го марта писал, что лозунгом партіи является не дезорганизація арміи, не безсодержательное 'долой войну', а давленіе на Вр. Пр. с ц?лью заставить его открыто перед всей міровой демократіей выступить с попыткой склонить вс? воюющія страны к немедленным переговорам' о способах прекращенія войны[386].
Могла ли общественная эмоція, искусственно н?сколько взвинченная, направить патріотизм масс в сторону внутренней перелицовки войны — сд?лать ея сущность 'совс?м другой'? Могла ли война, 'зат?янная царем', и полученная 'революціей' в насл?діе от стараго режима, превратиться в войну 'революціонную', т. е., в соотв?тствіи с зав?тами ХVШ в?ка, на солдатских штыках нести в другія страны идеи освобожденія? Как будто бы, в мартовскіе дни такая мысль никого не вдохновляла — такіе мотивы, пожалуй, зазвучали поздн?е в н?которых р?чах Керенскаго[387]. Но эта мысль высказывается в исторической работ? одного из главных д?ятелей революціи, правда, в март? находившагося еще в эмиграціи и непосредственных ощущеній от начала революціи не им?вшаго. По мн?нію Чернова, 'изм?нить лик войны' можно было бы 'попытаться', если бы поперек дороги этой попытки не стоял тот факт, что к моменту революціи 'военная энергія арміи была уже как бы пулею на излет?, безсильно отскакивающей от груди непріятеля'. Тот же автор исторіи 'рожденія революціонной Россіи' очень отчетливо показал всю рискованность историческаго метода 'маскараднаго офранцуживанія русской революціи': там война родилась из революціи, и в силу этого первая же война новой Франціи против наступающей монархической коалиціи приняла 'естественно и спонтанейно характер революціонных войн'. Использовать патріотизм в таких ц?лях в Россіи без сильнаго толчка извн? было невозможно: едва ли ошибалось петербургское охранное отд?леніе, когда и записк? конца 16 г., характеризуя основное настроеніе масс, писало: 'вс? ждут не дождутся, когда кончится эта проклятая война'. Может быть, именно поэтому так трудно было отыскать 'правду' в подлинном настроеніи солдат, когда д?ло касалось наступленія: 'правды не сыщешь', — записал Селивачев 19 го марта.
4. Фатальная недоговоренность.
Военное командованіе думало о наступленіи не в смысл?, конечно, изм?ненія характера войны[388] и даже не в смысл? отвлеченія арміи от внутренних вопросов, а в смысл? выполненія принятых Россіей на себя обязательств перед союзниками. По первому впечатл?нію от революціи Алекс?ев, как было уже указано, р?шительно отказался от немедленнаго выполненія
