— А ты чего творишь, купец? — Костоправ вновь обретал дар речи. — Она же… Блин, Золотой, ты совсем оху…
— Слышь, помолчи, умник! — поморщился Виктор. — Когда спать на посту перестанешь, тогда и других жизни учить будешь, понятно? А пока топай обратно и додежуривай. Скоро сменю.
Крыть было нечем. Сон на посту, как ни крути, — серьезный проступок. Особенно в Котле. Особенно в Большом. Костоправ предпочел ретироваться.
Но не успокоился.
— Ну, нихренашеньки ж себе! — гулко донеслось из коридора.
Лекарь был под впечатлением и, кажется, никак не мог поверить в случившееся. Осмысливал, бедняга.
Виктор улыбнулся. Костяника тихонько хихикнула.
— Ты чего бродишь, Костоправ? — послышался встревоженный голос А-Ка. Видимо, Стрельца разбудил шум. — Почему не на посту? Где девчонка? Что с Золотым?
— Да ничего, — вновь раздалось недовольное бухтение Костоправа. — Все нормально. Золотой там… у себя… С Клубникой нашей…
— С Костяникой?
— Ну, это кому Костяника, а кому — самая натуральная клубничка.
«Вот гад!» — без особой, впрочем, злости подумал Виктор.
— Не понял? — голос у А-Ка действительно был сонный и непонимающий.
— И не хрен тебе понимать. Короче, Золотой с красноглазкой вместе… того…
— Чего того-то? — Да, определенно, Стрелец еще не проснулся.
— Чего-чего! — сварливо отозвался Костоправ. — Трах… м-м-м, ну, маршрут они обсуждают, короче.
— Какой, на фиг, маршрут? — еще больше озадачился Стрелец.
— Дальнейший, мля. Спи!
Утром Виктора снова разбудила Костяника. Непривычно так. Нежным поцелуем в губы. На этот раз девушка была в одежде и выглядела бодрой
.
— Пора вставать, — улыбнулась она. — А-Ка уже седлает ваших ездовых зверей.
— А Костоправ где?
— Спит.
— Как? Опять? — усмехнулся Виктор.
Потянулся. Зевнул.
— Я не нанималась его будить, — девушка поджала губки.
Обижается на лекаря? Или тут другое? Костяника вся аж зарделась. Неужели стесняется? А похоже! Костоправ застал их ночью вдвоем, и за таким делом. Надо же, какая стеснительная девочка…
— Ты сама-то выспалась? — спросил Виктор.
— Мне не нужно много времени для сна, — пожала она плечами. — В этих землях кто много спит — тот мало живет.
Виктор только вздохнул. Ему самому спать хотелось просто зверски. Ночка выдалась бурной: свою смену он отдежурил вместе с Костяникой. Хорошенько так подежурили, хотя и старались не шуметь. Было здорово, конечно, но зато сейчас от зевоты выворачивало скулы.
Впрочем, всю сонливость как рукой сняло, когда снаружи донесся крик А- Ка:
— Мураши!
С матом и грохотом из соседней комнаты вывалился заспанный Костоправ. Глаза — ошалелые. В руках — боевой цеп.
Виктор и Костяника выскочили на разбитое крыльцо.
Солнце только-только встало. Быкони были оседланы. А вдалеке, у кромки леса, угадывалось шевеление в высокой траве. На открытых местах копошились знакомые уже насекомые- мутанты. Много. Очень. Твари, правда, не подходили близко: видимо, стягивали силы для решительной атаки и…
— Едрить-педрить! — провозгласил Костоправ. — Да они ж нас окружают, матку их муравьиную во все дыры! Чтоб ей всех куколок обратно!
Действительно, мураши охватывали добычу с флангов, точно так же, как вчера Виктор, А-Ка и Костоправ брали в клещи отбившегося от муравейника разведчика.
Костяника огляделась вокруг, сканируя красными глазищами окрестности. Затем выдала неутешительное:
— Уже окружили.
Что ж, их спутница могла видеть то, что недоступно обычному человеческому взгляду.
Девушка вздохнула:
— Мурашиное Гнездо оказалось ближе, чем я предполагала.
— Или мы слишком долго спали, — А-Ка хмуро глянул на помятое лицо Костоправа.
— По быконям! — приказал Виктор. — Быстро!
Через пару секунд все сидели в седлах. Костяника расположилась перед Виктором. Он снова чувствовал волнующее гибкое тело девушки и ощущал запах ее волос.
Костоправ неодобрительно покосился в их сторону, однако от комментариев воздержался. Видимо, обстановка не располагала.
— Туда! — Костяника указала в сторону восходящего солнца. — Там мурашей меньше. Еще можно пробиться.
Они сорвались с места в карьер.
В самом деле, мурашиная тропа, протянувшаяся по старому поросшему кустарником и травой шоссе, пока не стала непреодолимым препятствием.
Несколько насекомых оторвались от живой дорожки и, по-скорпионьи выгибая спины, атаковали всадников. К счастью, тяжелые копыта быконей размазали мурашей прежде, чем те успели впрыснуть в них яд. Еще двух или трех тварей сбил боевым цепом скакавший впереди Костоправ. На этот раз оружие в руках лекаря разило точнее, чем вчера.
Мураши разлетелись в стороны. Потом — прыжок, прыжок и еще один… Три взявших разбег быконя и четыре человека, сидевших на них, беспрепятственно перемахнули через шипящих насекомых и целый частокол ядовитых жал.
Твари, рассыпав строй, бросились в погоню. Как выяснилось, шесть тонких, но необычайно проворных мурашиных лапок вполне могли состязаться в скорости с четырьмя сильными ногами быконя. Обернувшись, Виктор увидел, как лавина насекомых хлынула в их сторону. Казалось, сама земля гонит живую волну. И от того, кто первым сдастся в этой гонке, зависела жизнь и смерть беглецов.
«А ведь первым выдохнется быконь, на котором скачут два всадника», — с тоской подумал Виктор.
Бесчисленное мурашиное воинство двигалось сплошным ковром. И оставалось только одно: уносить ноги без твердой уверенности в том, что унести их удастся.
Что ж, в Большом Котле выживает только тот, кто хорошо видит, мало спит и быстро бегает. Да и таким везет не всегда.
Вы читаете Купец
