В самом деле, лезть в незнакомый оружейный склад с факельным огнем было чревато. Но ведь и вслепую шариться в темноте смысла нет.
— Костяника? — Виктор повернулся к красноглазой девушке, всматривавшейся в дверной проем. — Ты там это… кого-нибудь…
Видишь? Чуешь? Как спросить правильнее?
— Вроде бы нет никого, — не очень уверенно ответила Костяника.
Вроде бы? Ну, хорошо хоть так…
Быконей оставили снаружи — у ближайших деревьев.
— Прикройте меня. Посмотрю, что тут у входа. — Виктор осторожно, с мечом наголо шагнул вперед. И вниз. Остальные последовали за ним.
Не-е-е, никто из-под земли на них не выпрыгивал и не нападал. Если кто-то здесь и прятался, то проползшая неподалеку Гуся явно распугала мутантов. Может, запах этой твари проникает и под землю тоже?
Свет закатного солнца попадал в дверной проем и худо-бедно, но все же освещал вход в подземелье. Ноги ступали по искрошенным бетонным ступеням. Потолок и стены были густо заплетены высохшими побегами какого-то бесцветного вьюнка. Костяника, как показалось Виктору, смотрела на него со смешанным выражением любопытства и тревоги. Но, судя по всему, растение было мертвым и не представляло опасности. Кое-где сухие стебли часто и густо свисали сверху и, словно скрюченные пальцы мертвеца, касались головы. А в некоторых местах на ломких побегах покачивались кисточки иссохшего, почти невесомого ворса.
«Хорошо, что не зажгли факел», — подумал Виктор. Такая оплетка даже от случайной искры вспыхнула бы на раз-два.
Они спустились до конца лестницы и оказались на небольшой площадке перед новым дверным проемом — таким же широким, как и тот, что был наверху. «Быконя можно провести, — с удовлетворением подумал Виктор. — Если найдем что полезное — не нужно будет тащить наверх на своем горбу».
На этот раз перекошенная гнилая дверь упала от легкого толчка.
Удивительно, но темно за дверью не было. На потолке, полу и стенах, на прогнивших и проржавевших ящиках, коробах и каких-то вовсе неопознаваемых замшелых кучах, словно диковинные гирлянды, в сухих вьюнках висели крупные — с кулак, а кое-где и с голову ребенка — приплюснутые блямбы, оплетенные пучками бледных нитей и светящиеся изнутри тусклым красноватым светом.
— Что за хрень такая? — встревоженно пробормотал Костоправ — Не кусается?
— Нет, — успокоила его Костяника. — Это просто огненные грибы.
— Просто?! Фига ж себе грибочки! — Костоправ осторожно тронул концом цепа ближайший гриб. Тот вяло качнулся. Мигнул пару раз, слегка изменив цвет тлеющей где-то внутри без тепла и копоти органической свечки и став на пару секунд более ярким. Дернулись, словно паутина, нити, тянувшиеся то ли к грибу, то ли от него.
«Грибница», — понял Виктор.
— Раньше их в этих местах не было, — задумчиво проговорила Костяника. — Наверное, занес кто-то.
— А чего они светятся-то? — поинтересовался А-Ка.
— Добычу подманивают, — ответила девушка.
— Какую? — Стрелец быстро глянул по сторонам.
Костяника дернула пучок белых нитей у самого входа.
Грибница лопнула с натужным звоном. Сразу несколько ближайших грибов замигали тревожными огоньками — ну точно фитильки масляных лампадок под колпаками!
Сверху, шурша пустыми хитиновыми панцирями, хрупкими крыльями, растопыренными надкрылками и цепкими лапками-крючками, посыпались мертвые насекомые. Какие-то мушки и букашки. Вернее, мушищи и букашищи. Некоторые — с ладонь взрослого мужика. Не мураши, конечно, но и не мелкий таежный гнус, тучами кружащийся над Сибирском.
В углу упал и разбился о пол скелетик то ли мелкого грызуна, то ли детеныша более крупной твари.
Выматерился Костоправ, стряхивая с себя хитиновую крошку.
Виктор пригляделся внимательнее. Только теперь, в ярких всполохах потревоженных грибных огоньков, он увидел котловую мелюзгу, что запуталась в тонких, но прочных нитях грибницы-паутины и нашла здесь свою смерть.
— Их всех что, эти грибы сожрали? — А-Ка тоже заметил мертвых насекомых и мелких тварюшек.
— Вообще-то не только их, — отозвалась Костяника. — Вот это… — она отломила побег сухого хрусткого вьюнка, — тоже грибница высосала.
— Не, ну что за фигня! — никак не мог успокоиться Костоправ, выковыривая из косматых волос сушеного таракана-переростка. Таракан рассыпался в пальцах лекаря. — Хищных кустов, мхов, ягод и грибов больше, чем нормальных растений! У-у-у, гребанная мутантистая флора, мать ее!
— А ты забыл где находишься? — пряча улыбку, поддел лекаря А-Ка.
— Да иди ты знаешь куда, — огрызнулся Костоправ.
— Тихо вы! — шикнул на спутников Виктор.
Склад еще толком не осмотрен, так что шуметь не стоило.
Они двинулись дальше, стараясь не касаться светящихся грибов и не тревожить бледную грибницу.
«Хоть с освещением проблема решена — и то хорошо», — подумал Виктор.
Возле входа ничего достойного внимания не нашлось. Сплошная гниль, труха и ржавчина. Но складской коридор тянулся дальше. Они шли.
— Слышь, Костяника, для нас грибочки эти точно не опасны? — поежился Костоправ, озираясь вокруг.
— Пока нет, — ответ прозвучал после недолгой паузы.
— В каком смысле — пока? — лекарь насторожился.
— Время еще не пришло, когда они опасными станут.
— А когда? — Костоправ сглотнул слюну. — Ну… придет?.. Станут?..
— Когда начнут споры выбрасывать — сюда лучше не соваться, — очень серьезно, пугающе серьезно сказала Костяника. — Споры огненных грибов мгновенно врастают туда, куда упадут. Как стрелы втыкаются.
— И что, в человека тоже могут? — Костоправ аж передернул плечами. — Врасти?.. Воткнуться?
— И
в человека, и в зверя — в кого угодно. Чем больше мяса — тем грибам лучше. Они быстро прорастают, и от этой напасти уже не отделаешься. Тот, на ком селятся огненные грибы, больше двух-трех дней не живет. Обрастает весь, превращается в ходячую грибную кучу. Сначала в ходячую, а потом…
Костяника остановилась.
— Вон там, видите, лежит? — она указала на небольшой холмик, сплошь покрытый светящимися блямбами. — Вот кто их сюда занес.
Виктор присмотрелся. Кем была раньше эта бесформенная куча? Человеком? Зеленокожим дикарем? Котловой тварью-мутантом? Нет, этого уже не понять. Непонятно было и то, как неведомое существо проникло в склад. Дверь-то, когда они пришли, была закрыта. А эта грибная куча все-
Вы читаете Купец
