— Значит, еще как значит, пятнистый… — с ласковой ехидцей перебила она. — И именно потому, что с непривычки.
— Хватит, — Борис раздраженно мотнул головой. — Я больше не хочу об этом говорить.
— Но все же говоришь. И чего тебе нужно от этих разговоров? Прощения? Отпущения? Понимания?
Нет, ну какого, в самом деле, она ковыряется в его душе?! Пытается хотя бы так отомстить за свое пленение?
— А чего хочешь ты? Почему цепляешься ко мне, как клещ?
Она помедлила. Немного, самую малость.
Прозвучавший затем ответ оказался неожиданным для Бориса. Более чем неожиданным.
— Потому что мы можем помочь друг другу. И еще не известно, кто кому поможет больше.
Вот в чем дело! Вот для чего затеян этот гнилой разговорчик по душам! Борис усмехнулся. Не зря все же охотникам запрещено говорить с добычей. Добыча может оказаться хитра и изворотлива. Так что нужно подобрать сопли, встряхнуться, взять себя в руки.
Не поддаваться на провокации.
— Ты хочешь сказать, что я могу помочь тебе сбежать? — медленно проговаривая каждое слово, произнес он.
— А я — тебе, — быстро и коротко, словно трехпатронную очередь из автомата, вставила чернявая.
— Че-го?!
Такой наглости Борис не ждал даже от нее.
— Без меня ты сдохнешь в диких землях.
Он даже не разозлился: настолько велико было удивление.
— А с чего ты вообще взяла, что я собираюсь в дикие земли?
В конце концов, девчонка, вывалившаяся из окна, того не стоит. Подумаешь! Одной дикой больше, одной меньше. А депрессуха — пройдет. Он привыкнет к этой работе. Человек ко всему привыкает. И он настреляет столько баллов, сколько нужно, чтобы не затевать больше подобных бесед. Ни с кем не затевать.
Она вздохнула.
— А если я скажу, пятнистый, что однажды у тебя не окажется другого пути?
Странные намеки. Чернявая словно что-то скрывала. Или нет, скорее, недоговаривала что-то. Девчонка словно присматривалась к нему и изучала его, прежде чем на что-то решиться. Такое впечатление, будто она знает нечто важное, чего не знает он, однако делиться этим знанием не спешит. Это беспокоило и даже пугало. Зря он вообще ввязался в этот разговор.
— Если я скажу, что тебе лучше идти со мной, а не с теми, за кем ты идешь сейчас?
Да что за чушь она несет, в самом-то деле?! Борис тряхнул головой. Мысли о малолетке, выпрыгнувшей из окна, больше его не тревожили. Чернявая отвлекла его, заставив размышлять о другом, и… И теперь он был почти в норме. Странно, но именно дурацкий разговор с пленной дикой отрезвил и привел Бориса в чувство.
— Я уже выбрал свой путь и не вижу причин сожалеть об этом, — сказал он.
— Пятнистый, ты врешь себе или мне?
Борис покачал головой.
— Ни то ни другое. Я просто не вижу причин верить тебе. Меня предупреждали, что вы, дикие, мастаки вешать лапшу на уши. Видимо, предупреждали не зря.
Повисла пауза.
— Твое недоверие может выйти тебе боком, пятнистый.
— Глупо доверять дикой, которая спит и видит, как бы со мной расправится.
Она долго и молча смотрела на него сквозь решетку.
— Знаешь, желания имеют свойство меняться. Одни уходят, другие приходят. А те, что остаются, — ослабевают.
— В самом деле? — усмехнулся он.
— Ты ведь сам уже не так сильно хочешь быть хэдхантером.
— Но я и не настолько ненавижу эту работу, чтобы отказаться от нее.
— А может быть, ты просто боишься отказаться?
Может быть. Скорее всего. Больше всего на свете он боялся сейчас оказаться среди дичи, спасающейся от охотников. А в этом мире самый верный способ не стать дичью — самому быть охотником. Ну а неприятные мысли, глупые сожаления и душевные терзания — дело проходящее.
Борис шагнул от повозки. Правила правильные. И их придумали не дураки. Охотнику ни к чему общаться с дичью.
За решеткой вздохнули — тяжело и шумно. Так вздыхает человек, осознавший свою ошибку и не желающий скрывать разочарования.
— Да, пятнистый, вижу, ты еще не созрел для серьезных разговоров и важных решений. Жаль. Очень жаль. Когда-нибудь ты будешь готов к этому. Но не было бы поздно.
— Лучше поздно, чем никогда, верно? — насмешливо улыбнулся он.
— Неверно. Желания ведь могут не только слабеть и изменяться. Они могут усиливаться.
— Ты о том, как сильно хочешь меня убить?
— Да. Я сейчас говорю об этом.
— Что ж, спасибо, что напомнила, — хмыкнул Борис. — А то я уж подумал, что ты меня простила великодушно.
Молчание… Ну и чудесно! Последнее слово в этой беседе осталось за ним. Неприятное чувство, не дававшее покоя после охоты в заброшенном хуторе, как-то само собой развеялось. Жизнь продолжалась.
Возле командирской машины толпился народ, и Борис поспешил туда. Потребность в одиночестве пропала. Сейчас ему нужно было общество таких же, как он.
Судя по всему, намечалось собрание хэдхантеров, и лучше быть там, с охотниками. Да, там — лучше, спокойнее и безопаснее.
Чем здесь, с дичью.
Глава 15
— Три с половиной десятка голов. — Стольник, окруженный со всех сторон пятнистыми фигурами, подводил итог охоты. Особой радости в его словах не слышалось. — И это с учетом диких, настрелянных на сафари.
— Негусто. — К взводному протолкнулся Ухо. — Я бы даже сказал — очень негусто.
Борис был согласен с сержантом.
— Странно, что дикие прутся в буферку небольшими группами, — добавил Ухо.
Действительно, это более чем странно. Раньше, насколько знал Борис, такого не случалось. По крайней мере, на их хутор нападали более многочисленные отряды.
— Любой странности есть объяснение, — задумчиво произнес Стольник.
— Ладно, пофиг! — беззаботно махнул рукой Ухо. — Если посмотреть с другой стороны, так нам здорово повезло. Рейд только начинается, мы еще не выехали из буферки, а уже кое-что настреляли.
— Да, рейд только начинается, — вяло, без энтузиазма согласился взводный.
Ухо насторожился.
— Но вот как он продолжится? — качнул головой Стольник. — И чем закончится?
— Ты что-то знаешь? — быстро спросил Ухо.
Взводный кивнул:
