И все же был толчок. Резкий, сильный – не устоять.
Всеволод упал. Звеня доспехом, перекатился через спину. И мечей не выпустил. А мгновением позже – вновь стоял на ногах.
Тварь тоже стояла. Припав на задние лапы, оберегая передние – без толку цапнувшие посеребрённую броню. Тяжело вздымая ошпаренные серебром бока. Вздыбив шерсть на белесом загривке.
Оборотень глядел исподлобья – а лоб был широкий, темный, морщинистый. Оборотень щерил зубы – крепкие и желтые.
Первая стычка длилась миг. Один стремительный бросок длилась. Но твари хватило, чтобы понять: человек с двумя мечами, что стоит перед ней, – не беспомощная жертва, не легкая добыча. Обоерукий мечник был опасен. И волкодлак принимал решение – драться? бежать?
В черной душе боролись голод и жажда убийства с одной стороны. И желание спасти свою седую шкуру – с другой. Отблески этой борьбы Всеволод различал в горящих глазах твари. Да, неутолимый голод и такое же желание убивать были сильными, всепоглощающими. Но круговой строй взломан. Кони разбежались. Люди, ослепшие без своих факелов, рассеяны. Значит, убивать и есть, есть и убивать можно и вдали от опасного противника.
И оборотень, получивший отпор, начал пятиться.
«А ведь если побежит, понесется вскачь – не догнать», – мелькнула в голове у Всеволода мысль. Пешему человеку и уж тем более человеку в доспехах нипочем не поспеть за стремительным волкодлаком.
Волкодлак побежал. Понесся... Прыжок, второй... Через кусты, через головы, через конские туши, через тела раненых. Прочь от человека, видящего в темноте и держащего в руках два меча вместо одного.
Всеволод бросился следом.
Но – человеку не догнать, не настичь...
Если не поможет другой человек.
Из бессмысленной мешанины криков и звуков вокруг вывалился, обрушился...
Грохот и стук копыт справа.
Волкодлак дернулся, метнулся влево.
Опоздал.
Достали в прыжке.
Конрад!
Оборотня атаковал тевтон, чудом усидевший в своем высоком седле. Чудом разглядевший со спины рослого боевого коня нечисть в темных густых зарослях. Чудом распознавший направление полета отскочившего полузверя.
Тяжелый наконечник на длинном толстом древке ударил сверху и сбоку. Наконечник – с серебряной насечкой, древко – стругано из осины... И трепещущий флажок-банер.
Рыцарское копье переломилось. Где-то посередке. Но прежде – надежно пригвоздило оборотня. Обе задние ноги твари – перебиты. Проткнувшее их копье – глубоко в земле.
И вот зубастая нечисть бьется, как щука на остроге. И душераздирающий вой-вопль, от которого кровь в жилах обращается в лед, оглашает окрестности. Вероятно, это больнее, чем просто царапнуть когтями по серебрёной кольчуге и скользнуть шкурой по насечке клинков.
Нет, волкодлак не издох, но теперь он был беспомощен и неопасен. Прошедшие сквозь плоть твари сталь и серебро оставили большую рваную рану, а осина вытягивала из оборотня-подранка последние силы.
Волкодлак дернулся еще раз, другой. Замер. Вой стал тише, жалобнее. Затем сменился визгом.
Перешел в скулеж. А после – в стон. В почти человеческий... в человеческий. Да, так стонут не звери – люди. Или нечисть, коей подвластно принимать людской облик.
Оборотень скорчился, свернулся калачиком вокруг копейного обломка. Сразу видать – боится даже шевельнуться, опасается потревожить жгучую рану в ногах. Но все же что-то происходило с ним, с этим неподвижным стонущим по-людски волкодлаком. Что-то...
Всеволод понял: оборотень обращался! Из звероподобного ночного демона в человека. Вслед за голосом изменял облик.
Ох, и премерзкое же это было зрелище!
Сначала грязным мохнатым рваным чулком поползла шкура с неестественно вывернутых, проткнутых копьем и часто-часто, мелко-мелко подергивающихся ног. Потом наступил черед длинных когтей. Когти вползали в бледнеющую и усыхающую на глазах плоть, обращались в пальцы с давно не стриженными загнутыми желтыми ногтями...
Конрад соскочил с седла. Отпустил перепуганного коня. Сбросил шлем-горшок. Подошел к раненой твари с мечом наголо. Но рубить не спешил. Просто стоял. Просто смотрел, как мучается волкодлак.
Дружинники подбирали и заново палили факелы. Подтягивались к раненой твари, светили огнем, заглядывали через плечо. Качали головами. Все – с оружием. На некоторых ратниках была кровь.
– Нечего пялиться, – буркнул Всеволод. – Всем строить круг! Сызнова!
Мало ли что еще таится там, в ночи...
– Убитых и раненых – в середину. Коней, что не сбежали, – туда же. Остальных искать после будем.
