успевшего вовремя пригнуться щитоносца. Удар ногой — залитый кровью щит и обезглавленный щитоносец валятся под ноги копейщикам.
В пробитую брешь тут же вламываются орущие нукеры.
Пример Бельгутая и последовавших за ним воинов вдохновил растерявшихся было горцев. Вновь за спиной ударили барабаны. Союзники перешагнули через своих убитых и раненых, с воплем бросились на скорострельные арбалеты.
Несколько утыканных стрелами тел повисли на вражеских копьях. Но горцы все же дотянулись до противника. Стрельба прекратилась. Опять началась рукопашная.
Ханьские копья, крюки и палаши-секиры на длинных древках скрестились со швейцарскими пиками и алебардами. Сухой стук дерева о дерево, лязг железа и крики людей наполнили воздух.
Тяжелые топоры союзников крушили драконьи щиты и скрежетали, сцепившись с крючьями вражеских боевых молотов. Пики кололи щитоносцев, отступающих арбалетчиков и копейщиков, спешивших занять место стрелков. Живой квадрат западных горцев вгрызался в ряды ханьских воинов. Вгрызался и… увязал.
Пикинеры и алебардщики из первых рядов уже дрались короткими мечами и узкими обоюдоострыми кинжалами, более пригодными для тесной свалки.
Ханьцы тоже взялись за ножи и сабли. Но пока впереди шла жестокая резня и рубка, задние ряды по-прежнему действовали древковым оружием. Дисциплинированные горцы даже в таких условиях умудрялись удерживать строй. Как ни старались ханьцы поломать шеренги противника, им это не удавалось.
Внешне Чжао-цзы был спокоен. Внутри клокотала ярость. Пока он сдерживал магические атаки вражеского колдуна, проклятые варвары сумели остановить его пехоту! Отхлынув от Стены в первые минуты боя, они довольно быстро опомнились и прекратили отступление. Сомкнули ряды. Даже попытались перейти в контратаку…
Небольшой, но хорошо организованный отряд бледнокожих бородатых чужеземцев, вооруженных пиками и тяжелыми топорами на длинных рукоятях, и примкнувшие к ним пешие кочевники дали воинам Чжао-цзы достойный отпор.
Рослые копейщики, выстроенные квадратом, сражались без щитов, но сквозь их пики невозможно было прорваться. Вражеские алебарды легко проламывали шлемы, раскалывали щиты и пробивали доспехи тяжеловооруженных латников. А плотное глубокое построение и слаженные действия варваров позволяли им успешно противостоять даже превосходящим силам. Юркие же и подвижные кочевники, отчаянно рубившиеся на флангах, не позволяли совершить обходной маневр и взять копейщиков в кольцо.
Продвижение монолитного ханьского строя замедлилось, а вскоре застопорилось вовсе. Строй прогнулся, увяз… Это было плохо, очень плохо. В любой момент к вражеским отрядам, дерущимся под Стеной, могла подойти подмога. Тогда вылазка утратит всякий смысл.
Однако и отводить войска обратно за Стену рано. Еще есть возможность оттеснить врага и уничтожить лестницы, которые он успел подтащить к Стене. И еще не использованы все средства…
Чжао-цзы оглянулся назад. Тяжелая кавалерия ждала его знака. Люди, закованные в чешуйчатую броню, сидели в седлах неподвижными истуканами. Кони в стальных налобниках с опущенными шорами, в защитных нагрудниках и в попонах, обшитых металлическими пластинами, нетерпеливо переминались с ноги на ногу.
Ну что ж, пора…
Конница все равно не предназначена для обороны крепостей. Ее следует грамотно использовать в поле. И вот он, самый подходящий момент для кавалерийской атаки.
Чжао-цзы поднял руку.
Сигнальщики ударили в барабаны.
— К Стене! — проревели с седел командиры конных отрядов. — В Стену!
Сотники призывно взмахнули секирами кван-до — оружием, требующим искусного обращения, но в умелых руках страшного и неотразимого, способного наносить рубящие, колющие, режущие и вспарывающие раны.
Блеснули на солнце вырванные из ножен изогнутые сабли-дао. Колыхнулись шелковые бунчуки на копьях. Качнулись крюкастые гэ.
Всадники ударили пятками в конские бока. Лошади, всхрапнув, сорвались с места. Глухие шоры не позволяли животным видеть, куда они скачут. Вид каменной кладки на пути не устрашит их и не остановит. Лошади сейчас целиком доверились жестким поводьям и крепкой руке наездников.
Первый ряд, взяв с места в карьер, влетел в Стену неподалеку от башни, с которой наблюдал за сражением Чжао-цзы.
Впрочем, неважно, где конница войдет в Стену. Выйдет она все равно там, где сочтет нужным Чжао- цзы.
Он решил выпустить конницу с левого фланга.
Откуда-то из-за Стены донеслась дробь ханьских барабанов. И вскоре ситуация на поле боя изменилась.
Вражеская конница появилась внезапно. Вырвавшись в галопе из Стены, откуда-то справа, она обогнула свои и чужие пехотные порядки, а затем ударила во фланг и тыл штурмующим. Опрокинула разрозненные группки латинян. Спешенные татары, попавшие под неожиданный натиск, тоже не смогли противостоять тяжелой кавалерии ханьцев. Правый фланг штурмующих был смят в считаные минуты.
Бельгутай увел из-под удара немногих уцелевших нукеров и лучников. Кочевники прижались к плотному квадрату западных горцев и, просочившись между пик и алебард горцев, заняли оборону по краю союзнического строя. Ханьские всадники, вооруженные копьями, саблями и длинными двуручными секирами навалились следом. Обошли, окружили…
Бельгутай приготовился умирать. Конница, атакующая пехоту с фланга и тыла, сметает ее всегда. А отважные горцы уже никак не успевали развернуть весь свой строй. Но…
Но, как оказалось, весь и не требовалось.
В глубине живого квадрата громыхнули сигнальные барабаны, прогудели боевые рога, прозвучали короткие отрывистые команды. Лицом к противнику повернулись воины, стоявшие на флангах и в задних рядах. Преобразившийся строй теперь щетинился пиками и алебардами во все стороны. Пикинеры из внешних шеренг, пригнувшись, уперли древки в землю. Над их плечами опустился к врагу второй ряд пик, за ним — третий. Поднялись в крепких руках алебарды…
У квадратного построения больше не было ни уязвимого тыла, ни неповоротливых флангов. Теперь повсюду был фронт.
Только вражеские всадники поняли это слишком поздно. Ханьская конница с разгону налетела на густой частокол.
Крик, ржание, треск… Ханьцы из первых рядов, чьи кони были остановлены на полном скаку, кувыркнулись в воздухе и рухнули в глубь пешего строя, где их зарубили и закололи, не дав подняться.
Вторая волна тоже не сумела прорваться. Под копыта обезумевших животных с зашоренными глазами десятками падали выбитые из седел наездники. Вставали на дыбы и валились наземь пронзенные пиками кони. Замелькали алебарды, добивая раненых и оглушенных ханьцев. Бельгутай заплясал среди копошащихся тел и бьющихся в агонии лошадиных туш, заработал саблей…
Р-р-раз! Надвое развалился чешуйчатый назатыльник ханьского шлема, и изогнутое лезвие разрубило шейные позвонки.
Дв-в-ва! Отлетела в сторону рука, сжимавшая длинное древко двуручной секиры.
Тр-р-ри! Сабля рассекла наплечник поднимающегося с земли ханьца. Вражеский воин упал, чтобы больше уже не встать.
Конница отпрянула. Всадники заметались вокруг неприступного строя, как лисица мечется вокруг ежа, растопырившего иглы. На помощь кавалерии снова двинулась ханьская пехота.
Живой квадрат зажимали со всех сторон.
