Бернгард покосился на брешь в кровавой черте. Прислушался. Вой и визг на той стороне быстро удалялись. Всеволода держали по-прежнему крепко. Не вырваться…
– Вряд ли это затянется надолго, – продолжил Бернгард. – Пьющие остались без хозяина, и сражаться с моими рыцарями им сейчас смысла нет. Как только их отгонят подальше, мы войдем. И – продолжим. Нам никто больше не помешает. Ни с той стороны, ни с этой.
Продолжим – что? Не помешает – в чем?
Да, его крепко держали за руки, но рта пока не закрывали.
– Ты ведь мне лгал, Бернгард? – прохрипел Всеволод. – С самого начала лгал. Для чего тебе понадобилась моя кровь… Для чего тебе кровь Изначальных, если ты не собираешься запирать ею рудную черту?
– Я не лгал, – покачал головой магистр – Просто не открывал всей правды. Но теперь, пожалуй, можно. Да, ты потомок древнего рода. Да, в твоих жилах течет частичка сильной крови. Но твоя кровь гораздо могущественнее, чем ты думаешь и чем можешь вообразить. Твоя кровь – не просто кровь Изначальных. Это хорошо почувствовала Эржебетт. Поэтому, презрев опасность, Любящая и пошла за тобой в мой замок.
– Объясни!
– Ты – обоерукий.
– И это все? Все твое объяснение, Бернгард?
– Обоеруких воинов я встречал и прежде, – продолжал магистр. – По большому счету любого толкового ратника можно обучить мало-мальски сносному бою двумя руками. Но у него непременно будет рука, которая бьет сильнее и рука, которая бьет слабее. У тебя не так. Одна твоя рука ни в чем не уступает другой. Ты из тех, кто рожден для обоерукого боя. Кто, будучи одним человеком, сражается как два. Такое встречается редко. Очень редко. Но о таком говорит легенда, забытая в твоем мире и ведомая лишь немногим Властителям моего.
– И что же гласит эта легенда? – спросил Всеволод.
– А ты подумай сам, – улыбнулся Бернгард. – Две длани, разящие в бою, как одна. Две руки одного тулова – одинаково сильные, одинаково ловкие, но притом полностью независимые друг от друга. Это тебе ничего не напоминает?
– А что ЭТО должно мне напоминать?
Всеволод не понимал. Ничего. Он слишком привык воспринимать свою обоерукость, как нечто само собой разумеющееся и никогда прежде не задумывался о ее природе.
– Два обиталища, соединенные одной границей и одним проходом, – ответил князь-магистр. – Они столь же независимы и самостоятельны, как твои правая и левая руки.
Всеволод вскинул голову.
– Хочешь сказать, я имею что-то от каждого из них?
– Ты догадлив, русич, – похвалил Бернгард, – Твой род берет начало из двух разных миров. В твоих жилах течет Смешанная кровь.
– Но каким образом? Людское и темное обиталища враждовали с начала времен!
– Враждовали? С начала? – Бернгард скривился. – Возможно, так тебе было сказано, но это вовсе не значит, что так было на самом деле.
– А как? Как было?
– Не требуй от меня невозможного. Об этом сейчас не знает никто.
– Но твои хваленые легенды!
– Легенды тоже рассказывают не все. Они слишком стары. Они донесли до нас немногое.
– Например?
– Ну, например, удивительную сказку о единении Пьющей-Любящей моего мира и Вершителя мира твоего.
– О единении? – изумился Всеволод. – Да разве такое возможно, чтобы лидерка и Изначальный…
– Когда-то было возможно, – пожал плечами Бернгард. – У нее хватило любви на двоих. У него – тоже.
– Тоже – что?
– Достало силы, чтобы насытить ее и не ослабить себя. А в итоге… – Бернгард выдержал паузу, глядя в напряженное лицо Всеволода… – в итоге, у этих двоих родился ребенок.
– Ребенок?!
– Срединное Дитя. Так его называет легенда. И не нужно так насмешливо кривить губы, русич. Тебе уже должно быть известно, что Пьющая-Любящая овладевает чужой силой через любовную ласку. Но, вероятно, ты не догадываешься о другом: она, как и обычная женщина, способна вбирать в свое чрево и мужское семя, от которого может произвести потомство. Если пожелает. Если это будет ей выгодно.
Глава 44
Всеволод пытался осмыслить услышанное. Ребенок? У темной твари и Изначального? Как вообразить подобное?!
– Такое потомство смешивает в себе силу отца и матери, – продолжал Бернгард. – Даже нет, не так – силу миров, которую несут в себе и используют отец и мать. А когда одна великая сила ложится на другую не менее великую, они не складываются, но преумножаются. И притом многократно.
