Аввакум Петрович, протопоп города Юрьевца-Поволжского, расколоучитель XVII столетия, родился в селе Григорове (в нынешнем Княгининском уезде Нижегородской губернии) между 1605 и 1610 годами. Отец его был священник того села (его звали Петром), по отзыву сына, горький пьяница; мать Аввакума, по имени Марья, женщина была благочестивая. Неподалеку от Григорова есть села: Вельдеманово, где в 1605 году от мордвина Мины родился Никита, будущий патриарх Никон, и Колычево, где, около того же времени, родился у попа сын, впоследствии Павел Коломенский. Личные отношения этих людей в юном их возрасте могут объяснить отъявленную ненависть, которую питали они впоследствии один к другому. После попа Петра, Аввакум остался молод. На руках попадьи Марьи осталась огромная семья, и бедность была большая; к тому же вдову с детьми родственник их, заступивший поповское место в Григорове, выгнал из отцовского дома. Придя в возраст, Аввакум женился на Настасье Марковне, сироте, дочери обедневшего купца. Вскоре после женитьбы был он посвящен в дьяконы, а через два года (около 1640) в попы села Лопатицы (Макарьевского уезда Нижегородской губернии). Аввакум был нрава крутого и имел ревность не по разуму, что и доставляло ему немало неприятелей и неприятностей. В Лопатицах имел он такую историю: пришли к нему в село „скоморохи с медведями и с бубнами и с домрами'; Аввакум, как сам рассказывает, „по Христе ревнуя, изгнал их, а хари и бубны изломал, один на многих напал и медведей двух великих отнял — одного ушиб, но паки ожил, а другого пустил в поле'. В это время боярин Василий Петрович Шереметев ехал Волгою на воеводство в Казань (1648 года); скоморохи ему, как главному начальнику края, жаловались, и он, позвав Аввакума к себе на суда, побранил его за самоуправство; а сын Шереметева, Матвей, после побранки подошел к Аввакуму под благословение. Матвей Шереметев брил бороду — Аввакум не благословил его и, в придачу, обругал. За это В. П. Шереметев велел ревностного попа бросить в Волгу. Утонуть Аввакуму не дали, но протолкали в шею на берег с ругательством. После этого Аввакум, бывавший иногда в Москве, — так как приход его принадлежал к епархии патриарха, — свел дружбу с высшими лицами тогдашнего белого духовенства, особенно с братьями Нероновыми и царским духовником Стефаном Вонифатьевым, сделался известен и патриарху Иосифу. Аввакума перевели в Юрьевец протопопом. Здесь он не ужился с воеводой. У воеводы была любовница; Аввакум отнял ее у него и отвел к ее матери; воевода не раз бил за это Аввакума и однажды искусал ему пальцы. Аввакум и в Лопатицах, и в Юрьевце, и после того занимался изгнанием бесов из людей посредством отчитыванья и тем приобрел известность знаменитого заклинателя чертей, за что, по словам его, не раз и самому ему от чертей доставалось. Он известен был также большою начитанностью: все церковные книги тогдашнего времени он изучил и многое из них знал наизусть, читал даже библию, что было редкостью в то время. При такой начитанности прослыл он повсюду за человека ученого и сказывал проповеди в Юрьевце и в Москве, поучал крепко держаться обрядов и энергически порицал всякого рода нововведения. Проповедывал он языком народным, употребляя и слова бранные, по-нынешнему неприличные; но такой образ выражения нравился тогдашним людям. До такой степени Аввакум сделался известен своею ученостью, что, после смерти протопопа Силы, ему предлагали место настоятеля придворной церкви Спаса за Золотой Решеткой; но „аз не порадел о том', — говорит Аввакум в своей автобиографии. Вскоре патриарх Иосиф сделал его справщиком церковных книг, печатавшихся в московской типографии. Разделял он здесь труды с другом своим, Нероновым, и протопопами Никитою (Пустосвятом) Суздальским, Даниилом Костромским, Лазарем Романовским и другими. Они ввели множество ошибок в книги, напечатанные при патриархе Иосифе. Впрочем, искажение, ими сделанное, не было умышленно: справщики действовали по убеждению, признавая, по невежеству своему, совершенно лишним и даже вредным справляться с греческими подлинниками, которых, впрочем, они и не понимали. Находясь в Москве справщиком, Аввакум сделал большие связи не только в среде духовенства, но и между царедворцами; его жаловал сам царь. Когда сделался патриархом старинный знакомый Аввакума, Никон, и приступил к исправлению церковных книг, он удалил справщиков патриарха Иосифа из типографии, заменив их людьми учеными. Аввакум принужден был удалиться в Юрьевец. Павел, епископ коломенский, и Аввакум первые восстали против Никона. Они — дети попов: Павел, льстивший себя надеждою управлять церковью именем патриарха Антония, своего родственника, и лишенный этой надежды возведением Никона на патриаршество, Аввакум, славившийся своею ученостью — были обличены в невежестве Никоном, сыном простого вельдемановского мужика, мордвином, которого он знал в детстве! Аввакум в Юрьевце и в Москве, в Казанском соборе, несмотря на запрещение патриарха, служил по иосифовскому обряду и поучал народ — говорил, что Никон вводит новую веру. Вместе с Даниилом Костромским он подал, в 1655 году, челобитную царю Алексею Михайловичу, в которой утверждал, что Никон вводит обряды, противные православию, и просил государя восстановить прежний иосифовский чин службы. Смелый фанатик, не смотревший ни на какие препятствия, имел сильное влияние на народ и даже на высший класс народа. Приверженцы его нашлись и при дворе; сама царица ему покровительствовала, и две боярыни, дочери самого приближенного к ней человека, Прокопья Федоровича Соковнина, ведавшего царицыну мастерскую палату: Федосья Прокопьевна, жена боярина Глеба Ивановича Морозова, следовательно свойственница царицы, и княгиня Авдотья Прокопьевна Урусова сделались самыми ревностными последовательницами Аввакума. Аввакум был призван на суд. Служил он всенощную в Казанском соборе; патриарший боярин, Юрий Нелединский, взял его и отвел в тюрьму в Андроньев монастырь; с ним было взято 60 приверженных к нему стрельцов. В тюрьме этой, — уверял после Аввакум своих приверженцев, — после трехдневного сиденья без пищи во мраке, среди мышей и сверчков, явился к нему ангел и накормил его щами с хлебом. На другой день повезли его на суд в крестовую патриарха; много увещевали, но Аввакум никак не хотел покориться и на вопросы отвечал ругательствами, смешивая их с текстами св. писания. Сентября 15-го 1665 г. назначено было его расстричь; но царь, помня Аввакума и снисходя на ходатайство царицы и его приверженцев из царедворцев, упросил Никона не расстригать его. Аввакума прямо из Успенского собора отправили в сибирский приказ, сдали дьяку Третьяку Башмакову, тоже раскольнику, и потом отправили с семейством на житье в Сибирь. Его довезли до Тобольска; здесь архиепископ был земляк Аввакума, Симеон, разделявший его убеждения относительно Никона и его действий. Он дал ему место при церкви, и Аввакум жил в Тобольске с год. В Тобольске, как и везде, Аввакум ссорился с разными чиновными лицами: так, заступясь за дьячка Антона, высек архиепископского дьяка Ивана Струну в церкви ремнем, как сам говорит. Произошел от того мятеж, и целый месяц Аввакум должен был прятаться, чтобы его не бросили в воду. Симеон в это время был в Москве; но когда он возвратился, Аввакум успел восстановить его против Струны, и в неделю православия они оба возгласили ему анафему за потворство кровосмешению. Произошло в соборе смятение, за что архиепископ Симеон с рождества 1657 г. до рождества 1658 г. был под запрещением, а Аввакума отправили дальше в Сибирь. В это время енисейскому воеводе, Афанасью Пашкову, велено было идти в новую Даурскую землю с ратными людьми и приискать в этой земле пашенных мест со всякими угодьями и в таких местах ставить новые остроги. Аввакума прикомандировали к даурской экспедиции в сане священника. Экспедиция ходила на реку Нерчу, поставила остроги Нерчинск, Албазин, Иркутск, Балаганск и др. Аввакум был везде с Пашковым и, между прочим, служил молебен на р. Амуре при основании Албазина. По беспокойному его характеру у него были беспрестанные ссоры и с Пашковым, и с его сыном, и со всеми участниками экспедиции. Описание его путешествия за Байкалом, помещенное в его автобиографии, заслуживает внимания. Между тем Никон, потеряв всякое значение при дворе, поссорясь с царем, жил в своем Новом-Иерусалиме, и Аввакума, на которого доселе смотрели только как на личного врага Никона, возвратили в Москву (в 1664 г.). Здесь он был „поставлен к руке', то есть представлен государю. Царь обошелся с ним ласково. „Здорово ли, протопоп. живешь? — спросил он: — вот еще Бог привел свидеться', и много беседовал о Сибири, и приказал дать ему помещение в Кремле на подворье Новодевичьего монастыря. Аввакуму предложено было любое место во всей Москве, и даже была речь, чтобы сделать его царским духовником. Но вскоре увидели, что Аввакум противник не Никона, а господствующей церкви. Не видя Никона на Москве, но видя в церквах богослужение по его обряду, Аввакум начал свою фанатическую проповедь против „новшеств', укоряя и ругая архиереев, московское духовенство и все обряды. Много явилось ему последователей не только в простом народе, но и в высших классах общества. Для них он писал проповеди, хуля исправления символа веры, трехперстное сложение, партесное пение и проч., и наконец объявил, что не следует принимать таинства от тех священников, которые служат по новоисправленным обрядам. Сочинения Аввакума
