А Соколенкой любя премьер-майора князь Орлов называл. Такая привычка была у него: русских кликал по-хохлацки, а хохлов — по-русски.
Приметил князь Григорий Григорьич, что Соколов с Настеньки не спускает глаз.
— Аль заразился?.. — спрашивает.
Молчит премьер-майор, а краска в лицо кинулась.
— А ведь она пригляднее, чем Лотхен, будет?.. — говорит князь. — Помнишь Лотхен?
Соколов ни жив, ни мертв. Придворного этикету не разумеет, что отвечать на такие затейные речи — не придумает.
— За ней тысячи полторы дворов, — говорит князь. — А сама столь умна, что всех кенигсбергских профессоров за пояс заткнет… Хочешь?..
Молчит премьер-майор.
— Постой, — говорит ему князь, — я тебя с отцом познакомлю.
И, взявши Соколова под руку, подвел к Боровкову, к Петру Андреичу, и говорит ему:
— Вот, ваше превосходительство, мой искренний друг и закадычный приятель Антон Васильевич Соколенко… Прошу любить да жаловать.
Познакомились. Не шутка, — сам Григорий Григорьич знакомит.
Утром премьер-майор к Боровковым на дачу, через два дня опять… И зачастил.
Недели с две таким манером прошло. Вдруг повестку от камер-фурьерских дел Петр Андреич получает — быть у государыни в Царском Селе.
Когда он оттуда домой воротился — лица на нем нет. Прошел в спальню, где больная жена лежала… Настеньку туда же по скорости кликнули…
— Знаешь ли, — говорит Петр Андреич, — светик мой, зачем государыня меня призывать изволила?
Молчит Настенька. А в лице ни кровинки — чуяло сердце.
— Жениха сватает…
— Кого? — спросила Настенька.
— Соколова Антона Васильича, того самого премьер-майора, что из Туречины с миром приехал.
Молчит Настенька.
— Человек, казалось бы, хороший. С самим князем Григорьем Григорьичем в дружбе, опять же и матушки государыни милостью взыскан…
Ни слова Настенька.
— Призвавши меня, изволила сказать государыня: 'Я к тебе свахой, Петр Андреич, у тебя товар, у меня купец'. Я поклонился, к ручке пожаловала, сесть приказала. — 'Знаешь, говорит, премьер-майора Соколова, что с мирными ведомостями прислан? Человек хороший — князь Григорий Григорьич его коротко знает и много одобряет'. Я молчу… А государыня, весело таково улыбаясь, опять мне ручку подает… J'ai fait le baisement,[70] а ее величество, отпуская меня, говорит: 'Сроду впервые в свахи попала, ты меня уж не стыди, Петр Андреич'. Я было молвил: 'Не мне с ним жить, ваше величество, дочь что скажет'. А она: 'Скажи ей от меня, что много ее люблю и очень советую просьбу мою исполнить…'
Ни гу-гу Настенька. Смотрит в окно и не смигнет.
Обернулась. Перекрестилась на святые иконы и столь твердо отцу молвила:
— Доложите государыне, что исполню ее высочайшее повеление…
Суета в доме поднялась: шьют, кроят, приданство готовят. С утра до ночи и барышни и сенные девки свадебные песни поют.
А жених еще до свадьбы себя показал: раз, будучи хмелен, за ужином вздумал посудой представлять, как Румянцев Силистрию брал, а после ужина Петра Андреичева камердинера в ухо.
Свадьбу во дворце венчали… Я в поезжанах была, mon pigeonneau, и государыня тогда со мной говорить изволила… Очень была я милостями ее обласкана… А какой изрядный фермуар Настеньке она пожаловала!.. Брильяны самые крупные, самой чистой воды, караты по три, по четыре в каждом, а в середке прелестный изумруд, крупнее большой вишни, гораздо крупнее…
Через неделю после свадьбы, на самый покров, Соколову сказано: быть воеводой в сибирском городе Колывани.
По первому пути и поехала в Сибирь Настенька.
А уладил ту свадьбу и выхлопотал Соколову сибирское воеводство — вовсе не князь Григорий Григорьич и не Нарышкин Александр Львович, а те знатные персоны, что Настенькина язычка стали побаиваться… Это уж мы после узнали…[71]
Примечания
1
душа моя (франц.)
2
Сожжение чурламы было в мае 1736 года.
3
Король Франции и Наварры. (франц.)
4
Он всегда говорил о нашей императрице в выражениях глубокого почтения и уважения (франц.)
5
Он убит (франц.)
6
Лопухин, Иван Владимирович (1756 — 1816) — известный масон.
