кидаешься, Кирилл! – Приятель потрепал раненого князя по плечу. – Что ж, становиться на дороге у тебя я больше не намерен. За эти дни у меня и своих дел накопилось предостаточно, потому не поминай лихом!.. – Верменич направился к двери, но на пороге остановился и, не оборачиваясь, глухо проговорил: – Если вдруг понадоблюсь, шли лакея. Авось сгожусь на что-нибудь полезное!..
– Прекрати вести себя как капризная барышня! – Князь рассердился не на шутку. – Не нравится тебе Полина, не надо! Но держи это при себе! Я же не указываю тебе, с какой девкой переспать! Не путай божий дар с яичницей!
– Ни с одной из них я не спал ради благодарности или какой-то выгоды! По мне лучше головой на плаху, чем с нелюбимой бабой в постель!.. – возразил Павел.
Князь не успел ответить. Агафья, привлеченная громкими голосами, выгнала «басурмана» из спальни. Несмотря на поздний вечер, Верменич ночевать в гостях отказался и отбыл к себе в имение.
Целых два дня о нем не было ни слуху ни духу, но на третий Павел вновь появился в доме, только в спальню к раненому не поднялся, объяснив это нежеланием лишний раз утомлять князя.
Саша догадывалась, что между друзьями что-то произошло, а Агафья на ее вопрос лишь огорченно покачала головой:
– Знать ничего не знаю, девонька! Только сдается мне, все из-за нее! – Нянька, округлив глаза, многозначительно посмотрела на потолок. Там, на втором этаже, в спальне князя находилась сейчас баронесса Дизендорф. – Скорее бы уж старые князь да княгиня возвращались, а то окрутит эта Полина Кирюшу, как пить дать окрутит!
Вечером того же дня разразился очередной скандал. На этот раз из-за Серафимы. Горничная, как всегда перед сном, несла в спальню мальчиков горячее молоко и нечаянно пролила его на ногу Кирдягина. Слонявшийся целыми днями по дому кузен почти не пострадал, если не считать загубленных панталон и ссадины на правой скуле, от удара подносом.
Серафима с возмущением рассказывала Саше о разносе, который ей устроила баронесса, и каких трудов ей стоило сдержаться.
Серафима давно заметила повышенный к ней интерес Кирдягина и потому старалась избегать темных углов, где тот пытался ее поймать. До сегодняшнего дня эти маневры приносили успех, но вечером негодяй подкараулил девушку в полутемном коридоре неподалеку от спальни мальчиков и, воспользовавшись, что руки у нее заняты, прижал к стене и попытался задрать юбку. Но на этот раз Серафима не поставила в сторону поднос, как в случае с Верменичем...
...Стояли теплые снежные дни, Саша старалась, чтобы Андрей и Илья как можно больше времени проводили на свежем воздухе. Постройка крепости была почти завершена, в вечернем сумраке четко вырисовывались ее башни. С утра выпал обильный снег, но к вечеру распогодилось, небо очистилось от туч и откуда-то донесся вдруг аромат слегка примороженных яблок.
– Сегодня на кухне пироги с яблоками пекут! – Илья улыбнулся учительнице, взяв ее за руку. – А правда, что папенька спустится к ужину? Я слышал, как баронесса наказывала Прохору накрыть столы в столовой.
– Почему ты называешь ее баронессой, а не по имени-отчеству или, допустим, мадам Полиной? – спросила у мальчика Саша. Тот насупился, принявшись сапогом ковырять снег. За брата ответил Андрей:
– Нам папенька велел при разговоре обращаться к ней «баронесса Полина». – И, помолчав, вдруг спросил: – Мадемуазель Александра! Это правда, что он скоро на ней женится и мы должны будем звать ее маменькой?
Мальчики смотрели не по-детски серьезно и печально, и Саша попробовала их немного приободрить:
– Если это и так, то, уверяю вас, совсем неплохо иметь молодую и красивую маменьку. Я тогда спокойно передам вас в ее руки...
Илья, неожиданно заплакав, прижался щекой к руке гувернантки:
– Мы знаем, вы из-за нее не хотите остаться! Пожалуйста, не бросайте нас! Я на коленях буду просить папеньку, чтобы он не позволил вам уехать!..
– Что с тобой, мой маленький? – Саша ласково погладила мальчика по голове. – У меня пока и в мыслях нет, чтобы покинуть вас, ведь мы еще должны взять эту крепость! – И она кивнула в сторону бастионов, уже почти неразличимых в темноте леса. – А теперь пора домой, мои дорогие! Если сегодня вас ожидает торжественный ужин, надо явиться на него при полном параде, чтобы порадовать папеньку.
22
– Господи, ну когда же наступит вечер! – воскликнула баронесса, с тоской взглянув в окно, за которым начали сгущаться первые сумерки. Она сидела в своей спальне в кресле с высокой спинкой, обтянутом бархатом абрикосового цвета, и ждала приглашения спуститься в столовую. Ее нетерпение объяснялось сегодняшним поведением князя. Утром, многозначительно посмотрев на нее, он сообщил, что принял важное решение, о котором уведомит всех за ужином.
Кажется, приходит конец ее тревогам и страданиям! Несомненно, Адашев решился сделать ей предложение, и вскоре она станет здесь полноправной хозяйкой. И тогда навсегда исчезнет надобность прятаться в этой глуши, вздрагивать от стука в дверь или громких голосов под окном. Князь с щепетильностью относится к фамильной чести и не позволит кредиторам трепать свое имя, как и грозить его жене долговой тюрьмой. Да и что для него какие-то двести тысяч! Конечно, придется выдержать объяснение, и достаточно неприятное, как она догадывалась. И про карты нужно будет забыть! Однако эти маленькие жертвы ничто по сравнению с тем весом и влиянием, который она приобретет в обществе...
Полина поднесла ко рту вышитый платочек, с досадой рванула его зубами. Быстрее бы заканчивалась эта пытка неизвестностью. Полгода она живет на одних нервах, и только случай помог ей доказать князю всю свою преданность и любовь. Любовь? Полина усмехнулась. Она умеет обращаться с мужчинами и вызывать их ответную страсть. И недели не пройдет, как этот сухарь будет валяться у нее в ногах, предлагая все свое состояние за сладостные минуты любви. А она еще покапризничает, поиграет с ним, как до этого играли с нею...
Тихо отодвинулась штора, и на пороге возник Кирдягин. Баронесса с укором посмотрела на него:
– Тебя, mon cher, только за смертью посылать! – и тут же взмолилась: – Ну не испытывай моего терпения, скорее говори, что там в доме происходит?
Кузен молча прошел к зеркалу и принялся поправлять новый шелковый галстук. Баронесса отбросила платок и сердито окликнула Кирдягина:
– Ты меня слышишь, Дмитрий?
Ответа по-прежнему не было. Ее дорогой кузен словно прирос к зеркалу.
Дмитрий Кирдягин был привлекательным молодым человеком, высоким, прекрасно сложенным, все еще стройным, несмотря на небольшое брюшко; известный дамский любимец и угодник. У него были серые, слегка холодноватые глаза, томный взгляд, который отрабатывался годами, чтобы походить на чарующий байроновский полувзгляд. Сей изысканный джентльмен был украшением петербургских салонов, многие знатные дамы пытались заманить его в свою гостиную. Помимо всего, кузен слыл признанным знатоком моды и танцев. Благодаря ему Полина приобрела много полезных знакомств, но мало кто в свете догадывался, что их отношения далеко не так безоблачны и по-родственному целомудренны... У Дмитрия была своя корысть держаться поближе к вдове дальнего родственника своей матери. Он предпочитал об этом не распространяться, баронесса могла только догадываться, почему Кирдягин терпел скуку княжеского дома и самого хозяина, смотревшего на него как на досадное приложение к хорошенькой женщине.
Баронесса с укоризной во взоре подошла к Дмитрию и обняла его за плечи, но тот продолжал созерцать свое изображение в зеркале и поправлять белым куриным пером тщательно уложенные кудри. Небрежно освободившись из ее объятий, Кирдягин прервал свое занятие, чтобы развернуть зеркало к свету.
– Дмитрий! – взвизгнула в отчаянии баронесса, оттолкнув Кирдягина от зеркала. – Перестань на меня дуться, черт тебя побери! Скажи наконец, приехал этот несносный Верменич или нет?
Кирдягин, лениво повернув голову, презрительно усмехнулся:
– Ты за кого собираешься замуж, за князя или за этого жалкого повесу?
– Этот жалкий повеса, как ты изволил выразиться, смотрит на меня с такой ехидной ухмылкой, словно знает что-то, но не желает пока говорить!
