Невеста по наследству

– Я говорю, кто-то приехал, – повторил Сергей чуть громче. – Я слышал стук копыт, но из-за кустов не разберу, кто бы это мог быть.

– Ну вот, я уже готова ехать! – На пороге гостиной появилась Фелиция в великолепном, персикового цвета платье, с длинным шлейфом и в изящной, такого же цвета шляпке с пером и вуалью. В следующую минуту ей пришлось быстро посторониться – старший брат ее жениха весьма невежливо оттеснил будущую невестку от дверей, чуть не наступив на шлейф ее подвенечного платья, и выбежал из комнаты. Она проводила его несколько растерянным взглядом, но, заметив, что Сергей смотрит на нее, подошла к нему, взяла под руку и, заглянув в его глаза, улыбнулась.

– Неужели все, о чем я так мечтала, случится сегодня? – произнесла она с дрожью в голосе.

– Вы, как всегда, обворожительны. – Вместо ответа Ратманов склонился к руке невесты и поцеловал ее. – Нам нужно спешить.

– А что же, Ксения Романовна не проводит нас в церковь? – спросила Фелиция, заметив, что старой графини нет в гостиной.

– Бабушке с утра нездоровится. Она попросила извинить ее. Возможно, после нашего возвращения она найдет в себе силы и спустится поздравить нас...

Он резко распахнул дверь перед своей невестой, и в тот же момент кто-то жалобно вскрикнул. На пороге появился Фаддей. Прижимая ладонь ко лбу, он сердито проворчал:

– Ты хотя и счастливый жених, братец, но лбы приятелям разбивать все-таки не годится!

– Прости, пожалуйста, – сконфузился Сергей. Багровая шишка, украсившая чело поэта, в секунду выросла до размеров абрикоса, и граф оглянулся по сторонам в поисках лакея, чтобы послать за примочкой для приятельского лба!

Но вместо лакея в комнату уверенно вошел его старший брат и попросил Сергея перед отъездом в церковь уделить ему несколько минут. Он посмотрел на Фелицию, так и не выпустившую локоть жениха. Не мигая, она следила за тем, как вслед за Андреем в гостиной появляются мать Анастасии Меркушевой, две дамы со злорадным торжеством на лицах и сам Фаддей, прижимающий ко лбу уже не ладонь, а изящный кружевной платочек.

Андрей с каменным лицом обратился к Фелиции:

– Прошу вас, сударыня, остаться и присутствовать при разговоре!

Фелиция почувствовала, что сердце ее подпрыгнуло, на мгновение зависло у горла, а затем стремительно скатилось вниз. Она побледнела, но более ничем своего беспокойства не выдала.

– В чем дело, господа? – спросил Сергей и окинул прибывших ледяным взором. – Не желаете ли вы помешать мне исполнить свой долг по отношению к моей невесте? Что вам здесь нужно?

Андрей гневно сверкнул глазами.

– Нам нужно, – чеканя слова, произнес он, – чтобы ты одумался и посмотрел внимательно на ту особу, что стоит сейчас рядом с тобой! Мы хотим предостеречь тебя от непоправимого поступка, который ты вот- вот собираешься совершить. – Он повернулся к Глафире: – Извольте пригласить госпожу...

– Тамбовцеву, – услужливо подсказала Дарья и уточнила: – Генеральшу Тамбовцеву.

Глафира втянула за руку в гостиную маленькую невзрачную женщину с тощей рыжеватой косицей, выбившейся из-под капора. Она испуганно таращила маленькие, словно заспанные глазки, шмыгала, как после долгого плача, курносым носом и пыталась безуспешно высвободить руку из цепкой ладони Глафиры Афанасьевны.

– Сейчас же расскажите графу все, что вы поведали мне три часа назад, – приказала Глафира своей пленнице. – Сознавайтесь во всех грехах сейчас же или вам не видать общества как своих ушей!

– Хорошо! Как вам будет угодно, только... – Генеральша с испугом посмотрела на Фелицию и нервно сглотнула.

Щеки Лубянской стали белыми как мел, а взгляд метнулся с Тамбовцевой на графа Андрея, от него – к Сергею и вновь вернулся к Андрею.

Наконец ее глаза остановились на Тамбовцевой.

– Если ты произнесешь хотя бы одно слово, – выдавила она из себя свистящим шепотом, – я тогда... я...

– Что вы тогда сделаете, милочка? Неужто задушите ее, как обещали этой даме в последнем письме? – спросила Глафира, отпуская руку генеральши, и с презрением посмотрела на Лубянскую. – Думаю, вам стоит незамедлительно рассказать своему жениху о вашей гнусной деятельности, начиная с того, сколько раз за последние пять лет вы выходили замуж и сколько раз разводились с бедными мужьями, обирая их до нитки. Не такую ли участь вы уготовили и графу Ратманову? Назовите ему также, не забудьте, свое настоящее имя, Фекла Ивановна! И про свою профессию расскажите, чего уж тут скрывать, госпожа циркачка из цирка шапито.

– Это все чистейший вздор! – ответила Лубянская, отпустив руку Сергея, повернулась к нему лицом и со всей твердостью, на которую была сейчас способна, заявила: – Я отказываюсь выслушивать этот бред! Неужели вы не видите, что эти люди преследуют одну-единственную цель – женить вас на дочери госпожи Меркушевой? Иначе почему эта дама вдруг оказалась здесь? А это жалкое существо, эта серая мышь, – кивнула она в сторону Тамбовцевой, – вы только посмотрите на нее! Разве такой разумный человек, как вы, может поверить в ее бессмысленный лепет?

Глафира открыла сумочку, достала из него письмо и швырнула его на пол. Оно спланировало к ногам Сергея.

Фелиция взглянула на конверт, ее брови поползли вверх, она что-то простонала и закрыла лицо руками. Сергей молча наклонился и поднял его с пола.

Лубянская, парализованная ужасом, наблюдала, как ее жених разворачивает и читает письмо. Дочитав до конца, он аккуратно сложил листок пополам и повернулся к невесте.

– Объясните, пожалуйста, что это значит?

– Вы не должны верить этому письму, дорогой! Я никогда не имела намерений навредить вам или обмануть!

Сергей протянул ей письмо и пальцем провел черту под одной из строчек.

– Прочитайте это вслух, и тогда я поверю, что мои глаза меня обманывают и я понял неправильно то, что вы хотели этим сказать.

Фелиция отшатнулась, а Андрей взял письмо из рук брата и усмехнулся.

– По-видимому, госпожа Лубенкова разучилась читать, поэтому позволь мне разобраться с этим посланием госпоже Тамбовцевой. – Он обвел взглядом собравшихся, на секунду задержался взглядом на Ольге Ивановне и прочитал: – «Я полагаю, что теперь надежно держу в руках Сергея Ратманова, и вам нет никакой нужды распространять слухи о том, что я являюсь любовницей обоих братьев. Общество должно забыть об этом раз и навсегда. Думаю, вам следует сейчас потрудиться над слухом о том, что прежние разговоры о моей персоне не имеют под собой никаких оснований. Гонорар вам будет выплачен сразу же, как только я удостоверюсь, что ваша работа выполнена должным образом!..» – Андрей вернул письмо графу, брезгливо поморщился и посмотрел на остолбеневшую Фелицию. – Полагаю, довольно, сударыня, или вы до сих пор надеетесь убедить моего брата в том, что это наговор.

Глафира грозно посмотрела на Тамбовцеву:

– Итак, кто пустил слух о том, что эта мадам любовница обоих графов? – Она неожиданно дернула генеральшу за косицу, и та плаксиво прочирикала, пряча глаза от всех собравшихся в гостиной:

– Я! Я!

– И сколько она вам заплатила?

– Я уже три года служу ей, – запричитала Тамбовцева, – но я вынуждена была пойти на это. Я так бедствовала после смерти мужа, а ее брат, господин Райкович, ссудил мне небольшую сумму денег. Я не смогла отдать деньги в срок, и он предложил мне помогать госпоже Фелиции по дому, а потом она попросила меня ввести ее в общество, а дальше вы все знаете... но я никому не хотела причинить зла... Я уже сама решила рассказать обо всем вашему сиятельству...

– Что-то долго вы собирались, милейшая, – подала голос Дарья, – и не связано ли ваше раскаяние с тем обстоятельством, что хозяйка отказалась оплачивать ваши услуги?

Генеральша опять всхлипнула, а Глафира усмехнулась и заявила:

– Если бы вы не оказались такой непроходимой дурой, сударыня, я бы просто выдернула вашу жалкую