ее плечо, но она рывком отодвинулась и села на постели.
Вид его обнаженного тела волновал ее, но она вдруг вспомнила счастливые глаза Барби и задохнулась от гнева.
– Подонок, это каким же мерзавцем надо быть, чтобы опять сюда прийти! За неимением борделя вы, господин директор, решили здесь облегчиться? А как быть, если ваша очередная пассия узнает? Про ваши похождения прослышит и огорчится безмерно? Вы про это подумали?
– Ты с ума сошла! – Алексей потянулся к ней, уткнулся носом в колени. – Никого у меня, кроме тебя, нет, и пока не предвидится.
– Вот именно «пока»! – Лена стукнула его кулаком по спине, но он молниеносным захватом опрокинул ее на спину, подтянул под себя, навалился всей тяжестью.
– Сподобил же меня господь бог с этакой строптивой и непокорной встретиться. – Он прижался к ее губам, ласково провел рукой вдоль тела. – Родная моя, успокойся, лучше скажи, каким зельем меня опоила? – Алексей легко вжал ее в постель, перевернул на живот, и принялся ласково гладить спину. Она почувствовала странную легкость, которая размыла ее сопротивление, смела все преграды, и она отдалась упоительным ласкам.
– Скажи, что ты хочешь меня, – прошептал он еле слышно.
– Х-хочу, – даже не прошептала, а выдохнула она.
Осваивая все более и более смелые ласки и любовные игры, они потеряли счет времени и не заметили, как за окном занялся рассвет. Лена и Алексей в каком-то неистовом упоении приникали друг к другу и никак не могли насытиться друг другом. Бледная полоска зари наконец отрезвила их, но они все равно не желали расставаться. Который раз уже Алексей возвращался от двери и, жадно целуя Лену, шептал:
– Сегодня ночью будешь ждать?
Лена лишь молча улыбалась и прижималась к нему всем телом.
Глава 12
Погода была словно на заказ! И хотя на небе почти отсутствовали облака и солнце явилось миру во всей красе и силе, довольно свежий ветерок сносил надоедливую мошкару и смягчал жару.
Огромную поляну за поселком, на которой испокон веков проводились праздники, заполнили толпы народа. Яркое разноцветье палаток с обилием угощений и напитков, нарядов на любой вкус и возраст, пестрые наряды женщин и по-летнему легкомысленные одежды мужчин – все слилось в калейдоскопе веселья и радости. Гремящая музыка, звук лопавшихся воздушных шаров, визги и смех детворы, толпившейся у временных павильонов с различными аттракционами, – праздника ждали долго, и люди настроились веселиться от души.
Лена то и дело раскланивалась с родителями своих учеников, с учителями и просто знакомыми. Жор Жорыч, приканчивающий, судя по его умиротворенному виду, не первый шашлык, призывно помахал рукой, приглашая присоединиться. Она, улыбнувшись, провела по горлу ребром ладони, и Симонян с огорчением развел руками.
– Ничего не поделаешь, придется одному справляться. – Он комично надул щеки и обратил взор на следующий шампур.
На противоположном конце поляны Лена заметила Веру, отчаянно жестикулирующую у судейского стола. До жеребьевки оставалось более часа, и Лена стала искать глазами Алексея. Он стоял недалеко от Веры и что-то серьезно говорил в микрофон вертлявому юнцу из районной газеты. Покончив с интервью, с улыбкой пожал парню руку, и тут же Ковалева окружили поселковые активистки во главе с Фаиной, начали теребить и тянуть к столам с сибирскими разносолами. Лена пожалела, что пропустила торжественное открытие праздника. Она его просто-напросто проспала, отец не стал ее почему-то будить, и, если бы не звонок подруги, она вполне могла бы проспать и соревнования.
Поверх голов она заметила, что Алексей напряженно вглядывается в толпу. Поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, он покорно следовал за женщинами. Внезапно их глаза встретились. Лена увидела вспыхнувший в его глазах огонек и вытянувшиеся, словно в поцелуе, губы. Алексей пригладил волосы рукой, его смеющиеся глаза лучились радостью. Лена почувствовала неимоверное счастье: он стал для нее единственным и только ей принадлежащим мужчиной. Ковалев продолжал смотреть на нее, и поселковые кумушки уже завертели головами, чтобы запечатлеть объект его пристального внимания.
Лена поднесла пальцы к губам и легко поцеловала их. Алексей засмеялся и переключил внимание на женщин и их угощение.
Несмотря на то что обоим пришлось поспать чуть более трех часов, молодые люди чувствовали необыкновенный подъем. Ощущение счастья переполняло их, и жители поселка, пристально наблюдавшие за поведением нового директора, отметили, что он как никогда весел, остроумен и весьма демократичен в отношениях с подчиненными. Сегодня он был нарасхват: фотографировался с ребятишками, целовал новобрачных, поздравлял с золотой свадьбой, вручал подарки и премии лучшим охотникам, животноводам, егерям, сборщикам папоротника.
Отец тоже старался вовсю. Его седая шевелюра мелькала в разных концах поляны. Утром Лена так и не смогла с ним переговорить. Пока она спала, он успел совершить утренний моцион по березовой роще в обществе Эльвиры Андреевны.
А детям было невдомек, что оба родителя, обеспокоенные их странным поведением, словно сговорившись, проснулись под утро, заметили курсирование Алексея от дома к дому и, честно говоря, забеспокоились.
Укрывшись в тени развесистой березы, они долго совещались, сидя на стволе поваленного дерева, в конце концов пришли к определенному соглашению и даже выработали тактику дальнейших действий.
На Лену тем временем налетели ее десятиклассницы. В ярких заморских одеждах, с лопающимися пузырями жвачки, они восхищенными глазами оглядывали классную руководительницу. Разворачивая ее в разные стороны, девчонки восторженно щебетали:
– Лен Максимовна, вы тоже участвуете?
Они дергали за прозрачный чехол жидкостного компаса, висевшего у нее на груди, отметили армейскую бандану на голове и камуфляжный жилет-разгрузку со множеством разного рода карманов и карманчиков.
Это были подарки Сереги. И она, бережно относясь к ним, надевала эти вещи в редких случаях.
Жилет был очень удобен. В нем нашлось место для эластичного бинта, и для небольшой аптечки, и для сверхпрочного карабина, который ей подарили на Домбае в прошлом году чешские альпинисты.
Парни помалкивали, но они между собой отметили, что их классная выглядит «классно» во всех отношениях.
Кое-как освободившись от подопечных, Лена пообещала им обязательно прийти первой, помахала на прощание рукой и в ответ услышала шумные заверения, что все они, их родители, близкие и дальние родственники будут болеть только за нее.
Через смеющуюся, жующую, толкающуюся толпу Лена пробивалась к Вере. С удивлением заметила, что теперь уже ее подруга завладела вниманием Алексея. Что-то оживленно ему объясняя, она повела Ковалева к судейскому столу. Алексей на мгновение отвернулся и, отыскав глазами Лену, опять едва заметно улыбнулся ей.
До жеребьевки оставались считаные минуты, и Лена с еще большим усердием продолжала проталкиваться к Вере. Практически все участники были уже в сборе. Среди них выделялся Герман. В коротких джинсовых шортах, тесно обтягивающих его мускулистые ноги, с обнаженным торсом, с красной косынкой на голове, завязанной по-пиратски над ухом, он, конечно же, слегка смахивал на Рэмбо, но Рэмбо белобрысого, нашей российской закваски. Он важно хмурился и, стараясь не рассмеяться, демонстрировал детворе мощные бицепсы. Увидев Лену, поднял руку в шутливом приветствии:
– О Цезарь! Идущие на смерть приветствуют тебя!
Краем глаза Лена заметила, что Алексей быстрым шагом отправился к автомобильной стоянке, сел в машину и уехал.
Сияющая Верка обняла подругу, закружила ее, оглядывая со всех сторон.
– Н-да, вооружена и очень опасна... – Она повернулась к Герману: – Тебе не кажется, брат, что о такой
