– Держись! – внезапно во весь голос заорал Илья.
Джип на полном ходу взлетел на отвал породы и, перевалившись через него, как беременная супруга бегемота, скользнул вниз по склону. Лена успела заметить просвет между деревьями, и тут же ей показалось, что их сейчас неминуемо расплющит о ствол огромной ели. Но Илья вцепился в руль мертвой хваткой. Каким-то чудом он не позволял машине встать на передние колеса и совершить жуткий кульбит через голову.
Безумный слалом между деревьями продолжался не более минуты, но им показалось, что это длилось целую вечность. Выход на шоссе ознаменовался новым мощным ударом колес об асфальт, их оттащило в сторону и только это, вероятно, спасло.
Лесовоз, теряя бревна, торпедой пронесся по лесному склону, миновал узкую полоску шоссе и ушел дальше, вниз, в обрыв. Не сговариваясь, Лена и Илья выскочили наружу и устремились к месту падения преследователей. Лесовоз, окончательно растеряв все бревна, кувыркаясь, летел по каменистой осыпи. Мощный удар о землю скрутил его в гигантский крендель, и тотчас же сильный взрыв словно вывернул его наизнанку, а вспыхнувшее пламя превратило останки в поминальный костер.
Лена обняла Илью за плечи, они медленно отошли от края обрыва и присели на огромное бревно, перегородившее дорогу. Сверху раздались крики, Лена подняла голову: к ним спешили водители грузовиков, впереди, всех перегнав, бежал разъяренный водитель бензовоза. Девушка встала и обняла Илью за плечи. Мальчик отрешенно смотрел перед собой, плечи его подрагивали мелкой дрожью. Он прижался к ней и внезапно заплакал, так что, когда рассерженные мужики достигли финиша, они увидели две обнявшиеся фигурки – зареванного мальчишку и смертельно усталую девушку с перевязанной грязными тряпками головой.
Водитель бензовоза озадаченно почесал в затылке.
– Раньше я такое только в кино видел! – Он кивнул в сторону обрыва. – Те бедолаги, видно, неспроста за вами гнались?
– Эти, как вы выразились, бедолаги – бандиты, и только по счастливой случайности мы не оказались на их месте, – сухо ответила Лена и направилась к внедорожнику посмотреть, что же с ним стало.
Водители грузовика молча отступили. Их боевой запал улетучился, уступив место полной растерянности и недоумению. Девушка обошла вокруг машины.
Передок был еще ничего, хотя струйка воды указывала на лопнувший радиатор. Ветровое и заднее стекла покрылись сплошной сеточкой трещин. Зад был тоже размочален основательно. Практически прекратили свое существование и задние фонари, а бампер висел на честном слове и своей конфигурацией напоминал некий сюрреалистический символ эпохи раннего дадаизма.
Водители, с опаской поглядывая на ее автомат, нерешительно подошли ближе.
– Наверно, надо об этом в милицию сообщить? – спросил один из них. И словно в ответ на его слова, над тайгой послышалось мерное стрекотание.
– Смотрите, Елена Максимовна! Вертолеты МЧС! – оглашенно заорал Ильюшка. Он заскакал по шоссе, пытаясь привлечь внимание. Три вертолета, один с синей милицейской полосой на фюзеляже, другие – с эмблемой МЧС и лесной охраны зависли над полотном дороги.
Еще не успели до конца остановиться винты, а двери отъехали в сторону, и навстречу им устремились крепкие молодые ребята в сине-голубой униформе и в касках-сферах. Илья, забыв про усталость, приплясывал от нетерпения на месте. Лена увидела, что, далеко обогнав всех, к ним спешат Остапенко и Герман Мухин.
Волоча автомат по земле, еле передвигая ноги, которые враз сковала непомерная тяжесть, Лена пошла навстречу. Герман успел подхватить девушку, когда последние силы оставили ее, и она, схватив за плечо Ильюшку, стала тихо сползать на землю.
На мгновение Герману показалось, что он оказался в центре цыганского табора. Илья и водители грузовиков навалились на него с рассказами о случившемся. Причем каждый считал, что именно он в состоянии наиболее достоверно и подробно изложить события. Свирепо рявкнув на шумных свидетелей, Герман передал их подоспевшему Остапенко с дружиной и, приказав Илье следовать за ним, повел Лену к вертолету.
Все свои последующие действия Лена воспринимала, словно сквозь туман. Насупившись, Герман выслушал ее рассказ о предприимчивом Македонце, базе в горах, и что Алексей до сих пор там, и неизвестно, жив ли еще.
Узнав о случайно обнаруженном золоте, он озадаченно хмыкнул, подозвал освободившегося Остапенко, и они принялись определять по карте, где находится вход в пещеру.
Остапенко отошел к вертолетам, о чем-то переговорил с рослым мужчиной в форме омоновца, и тот направился к одной из машин. Она тут же поднялась в воздух.
– Через полчаса, считай, Максима Максимовича вызволят из заточения, а около входа выставят охрану до прибытия специальной комиссии, – доложил Остапенко и обратился к Герману:
– Я с водителями договорился, они джип в поселок отбуксируют и попутно Елену Максимовну с мальчишкой подбросят.
– Ни в коем случае. – Лена решительно отошла от вертолета. – Я с вами!
Герман улыбнулся, обнял ее за плечи:
– Успокойся, Аника-воин! Ты давно на себя в зеркало глядела? А бандитами займется отдел быстрого реагирования. Уж они-то знают, как с бандитами обращаться! – Майор отобрал у нее автомат. – И в эти игрушки тебе больше не придется играть.
Они подошли к одному из водителей. Он уже успел пригнать свой грузовик и прилаживал буксировочный трос к джипу.
– Вот, поручаем вам доставить девушку и паренька в поселок. Остановитесь у больницы, ей нужна помощь.
Обняв напоследок еще раз, Герман прижал Лену к груди и прошептал:
– Ради бога, не оставайся одна дома. До моего возвращения пересиди у наших.
Остапенко тем временем успел спуститься к догоравшему лесовозу и вернуться обратно. Из окна кабины Лена увидела, что он в компании двух бойцов ОМОНа или СОБРа перелез через разрушенное черно-белое ограждение на краю обрыва и, сказав что-то Герману, скрестил указательные пальцы. Лена поняла, что ее преследователи отъездились навсегда.
Через час грузовик затормозил перед домом Мухиных. Верка и Любовь Степановна выскочили навстречу. Ильюшка принялся что-то объяснять, но Верка, решительно схватив его за руку, увела за собой в дом.
Любовь Степановна захлопотала около Лены.
– Что же это такое приключилось? Герман, словно реактивный, умчался, даже не объяснил, что к чему. Верка! – сердито окликнула она дочь. – Куда ты подевалась? Звони в больницу, надо Еленину голову посмотреть, пусть подъедут.
– Да я уже позвонила, будут здесь минут через пять. – Верка оглядела подругу. – Чувствую, крепко тебе досталось! А с отцом и с директором что случилось? Несчастный случай? Я попыталась у Германа узнать после того, как его Остапенко вызвал, так он на меня наорал как бешеный...
Лена зажала виски руками:
– Веруня, пожалуйста, дайте мне немного отдышаться. Голова прямо раскалывается. Мне бы сейчас помыться, переодеться и хотя бы пару часов поспать. Я уже вторые сутки на ногах.
– Сейчас, сейчас, Леночка, – засуетилась Любовь Степановна. – Мы как раз баню протопили, а потом ужинать будем...
– А нельзя ли наоборот, я сначала прилягу, а потом поужинаю?
– Смотри, как лучше, – согласилась Любовь Степановна. – Я тебе наверху, в мансарде постелю.
Подъехала машина «Скорой помощи», и Лене пришлось выдержать небольшое сражение с поселковой медициной. Ее попытались чуть ли не силой затолкать в «рафик» и отвезти в районную поликлинику для тщательного обследования. С трудом Лене удалось убедить их оставить ее в покое до утра.
В бане Верка не переставала удивляться:
– Ведь всего две недели прошло, как мы с тобой последний раз вместе в бане мылись, а ты словно из Освенцима. Тебя что, голодом морили в лесу?
