– Посмели, и по моей информации, с большой помпой встретили, в отличие от нас.
Стечкин насупился и выбил пепел из трубки в пепельницу.
– Ладно, пусть совещаются. А ты иди! И смотри, прокурора нужно дожать, но не до инфаркта, понимаешь?
– Понимаю, но вчера Зарецкого чуть не подстрелили. Наш человек сообщил, что нападение совершили четверо человек на двух мотоциклах, когда он возвращался в город. По этой причине он не присутствовал на совещании союза промышленников.
– На Зарецкого было покушение? – Стечкин побледнел. – Надеюсь, не с твоей подачи?
– Эка вы загнули, Роман Сергеевич, – усмехнулся Карасев, – без ведома руководства мы такие акции не затеваем.
– Что с киллерами?
– Два погибли в перестрелке, двоих схватили. Но самое интересное, в тот момент рядом с Зарецким оказалась баба, бывший начальник уголовного розыска. Она и организовала захват киллеров...
– Баба? Кто такая?
– Уточняем. Насколько мне известно, женщин в угрозыске у нас раз-два и обчелся. Но самое интересное, что, по нашим сведениям, она приехала в Коржавино вместе с Зарецким.
– Ну, это он умеет, приголубить, обогреть. Только зачем она ему? Или не доверяет отцу?
– Мотивы пока неизвестны, но мы во всем разберемся в ближайшие дни.
– Ближайших дней может и не быть, – сухо сказал Стечкин. – Выясни все немедленно и доложи мне вечером. Я сейчас созвонюсь с Рубаном и Деренталем. Вполне возможно, придется брать их баррикады штурмом. – И он кивнул на окно, за которым виднелись трубы комбината. – И учти, сегодня сам пройдусь по номерам и проверю, все ли в порядке...
– Ребята маются без дела, – глянул мрачно Карасев, – мы не позволяем им выходить в город, чтобы не вызвать осложнений. Тут любой чужак на виду.
– Объяви им готовность номер один, и чтоб никаких самоволок и утечки информации. Головой отвечаешь!
– Есть! – ответил Карасев. – Разрешите идти?
– Иди, – разрешил Стечкин. – Не уломаешь прокурора, пеняй на себя!
Карасев сверкнул глазами, но ничего не ответил. Совсем не нужно знать начальству, что он при этом подумал. Свои мысли он привык держать при себе.
Стечкин хмыкнул и проводил его взглядом. Затем поднял трубку и набрал номер, который знали не больше пяти человек: номер прямого телефона Осипа Деренталя.
Разговор с генеральным директором комбината Борисом Львовичем Покровским оставил у Надежды гнетущее впечатление. Человек был в панике, хотя и скрывал это, и поэтому появление команды Зарецкого воспринял как тот буек, который вдруг появляется перед тонущим человеком. Он не хватался за сердце, но в кабинете витал запах лекарств, а в приемной сидела строгая женщина в белом халате, видно, к ее помощи прибегали не в первый раз.
– Черт-те что происходит! – Генеральный нервно крутил в руках зажигалку. – Сегодня мне звонил Стечкин, предлагал место, только на другом комбинате. Говорит, не согласишься, вышвырнут с «волчьим билетом». Возле дома вынужден был выставить охрану, с работы и на работу езжу с почетным караулом. Раньше в администрацию пешком ходил, теперь непременно на машине. К заму пытались ворваться в квартиру два типа в масках. Жена едва успела захлопнуть дверь. У бухгалтера ночью подстрелили собаку во дворе... Вчера в автобус с рабочими едва не угодил «КамАЗ»...
– Они специально создают нервическую обстановку. Это и ежу понятно! – сказал Андрей. – Теперь у кого первыми нервы сдадут. Явно провоцируется конфликт. Нам надо продержаться несколько дней.
– Сегодня мне позвонила директор гостиницы, – Покровский отбросил зажигалку в сторону. – Все номера забиты братвой с автоматами...
– Это нам известно, – кивнул головой Зарецкий. – По этой причине мы и приехали.
– Они вооружены автоматами? – удивилась Надежда. – Частную охрану запрещено вооружать автоматами.
– Для Деренталя это не указ, – покосился на нее Покровский. – Они их не слишком демонстрируют, замотали тряпками, но одна из горничных разглядела все-таки. Теперь весь персонал в панике.
– Каково отношение прокуратуры и милиции к тому, что в центре города полно вооруженных людей, причем незаконно вооруженных? – спросила Надежда.
Покровский снова покосился на нее. И только тогда Андрей спохватился.
– Прости, Львович, не познакомил тебя со своим референтом. Надежда Дмитриевна, бывший начальник уголовного розыска, полковник милиции, это тебе не комар чихнул.
– Да-да, – слабо улыбнулся Покровский. И ответил уже без прежней мрачности во взоре: – Милиция и прокуратура тоже подвергаются давлению. Карасев везде представлялся действующим генералом, пока начальник милиции не осмелился попросить у него удостоверение. После этого генерал несколько порастерял свой пыл, а наши газетчики мгновенно раструбили о его проколе. Я разговаривал с прокурором и начальником милиции. Можно пригласить ОМОН и СОБР и взять их тепленькими, но гостиница не слишком удобное место для задержания.
– Завтра прибывают иностранные журналисты, – Надежда посмотрела на Стаса, – надо как-то выманить боевиков из гостиницы, чтобы газетчики засняли момент их захвата. Это должно выглядеть впечатляюще.
– Но прежде надо уломать прокурора, чтобы дал санкцию на арест. И начальника ГУВД, чтобы привлек ОМОН и СОБР. Главное, чтобы жертв не было, – сказал Андрей. – Думаю, Овсиенко мне не откажет.
– Они не дураки пальбу открывать и, думаю, оружие сдадут безоговорочно. По сути, это 222-я статья УК «Незаконное хранение оружия», – пояснила Надежда. – А Карасеву грозит обвинение в организации незаконного вооруженного формирования. Словом, прокурору будет где развернуться. Конечно, можно взять их в тот момент, когда они постараются прорваться на комбинат, но тогда трудно будет избежать кровопролития. Поэтому их надо брать без шума и пыли, на глазах у журналистов.
– Нужно срочно выходить на прокурора и начальника милиции, – Андрей нахмурился. – Я немедленно позвоню Овсиенко. Пусть подтягивает свой спецназ. В условленное место, в условленный час. Он хороший мужик и уже подтвердил, что на нашей стороне. Правда, попросил поддержку на губернаторских выборах. Решил выдвинуть свою кандидатуру.
– Андрей Евгеньевич, я думаю, мне следует взять на себя разговор с прокурором и начальником милиции, – сказал Стас, – дипломатии я обучен, а потом вместе подумаем, как эту братию выманить из гостиницы.
– Нет, с прокурором и начальником милиции я буду разговаривать, – сказала твердо Надежда. – Они меня не знают, для них будет неожиданностью иметь дело с женщиной. К тому же я, как бывший их коллега, по некоторым вопросам могу говорить более убедительно.
– Но как мы сумеем выманить боевиков из гостиницы? – спросил Покровский. – Как бы нам не спровоцировать беспорядки?
– Между прочим, это тоже статья, – улыбнулась Надежда. – Карасев в этом прекрасно ориентируется. В совокупности ему может набежать лет десять лишения свободы, и здесь даже деньги Деренталя не помогут. Уверена, в случае прокола генерала он первым откажется от него. – Надежда поднялась со стула. – Андрей Евгеньевич, вам необходимо вернуться в Белогорск. Занимайтесь своими делами, а мы со Стасом останемся тут. Надеюсь, у вас найдется, где переночевать? – она посмотрела на Покровского.
– Конечно, конечно! Мы отведем вам директорский люкс. Располагайтесь, живите, сколько хотите, – закивал тот с готовностью головой. – Без проблем!
– Хорошо! Не думаю, что займем номер надолго! Два дня от силы. Когда приезжают журналисты? – взглянула она уже на Стаса.
– Берман обещал, что автобус прибудет к одиннадцати прямо к комбинату, – ответил пресс-секретарь. – Обычно он не обманывает.
– Кто такой Берман? – спросила Надежда.
