Нянька для олигарха

– Директор Московского агентства независимых журналистских расследований. Мы вместе учились в МГУ. У него связи в Би-би-си, в «Нью-Йорк таймс», в немецких изданиях... Привезет человек двадцать. Я уже распорядился разместить их сегодня на нашей базе отдыха на Чулпане. Андрей Евгеньевич, вечером они жаждут встречи с вами. Проведем пресс-конференцию, а публикацию материалов они обещают немедленную.

– Уже не вечером, а ночью, – усмехнулся Андрей, – но я готов встретиться с ними.

– Евгений Федорович, – посмотрела Надежда на Меньшикова, – нет нужды объяснять, что автобус с журналистами должен проследовать в Коржавино без задержек, инцидентов и с хорошей охраной. Желательно задействовать две машины ГИБДД. Если вы с Овсиенко в хороших отношениях, то вполне можно обеспечить автобусу с журналистами на всем пути продвижения «зеленую улицу»: расставить на светофорах и перекрестках регулировщиков. Нам необходимо, чтобы газетчики появились в Коржавине к моменту задержания боевиков Карасева.

– Ну, ты стратег! – восхищенно произнес Андрей. – Теперь я понимаю, что прокурору и ментам не отвертеться. Генерала Овсиенко я беру на себя. Но как ты думаешь выманить боевиков?

– А это уже мои проблемы, – усмехнулась Надежда. – И мои секреты, позвольте их не разглашать.

– Ну-ну, – это были первые слова, которые произнес Меньшиков за вечер. Глаза его насмешливо блеснули. – Не слишком ли много берете на себя? Как бы вас после не пришлось разыскивать! У Карасева – шустрые ребята, или надеетесь, что он вас по старой памяти не тронет?

– Надеюсь не доставить вам много хлопот, Евгений Федорович, – проговорила сквозь зубы Надежда. – Я привыкла обходиться собственными силами, а если и прошу помощи, то у тех, кому доверяю.

– Ах, доверяете? – Даже сквозь загар стало заметно, что Евгений покраснел. – Мне, получается, вы не доверяете и сами решили лечь грудью на амбразуру?

– А кто тебе, батя, не позволяет лечь рядом с ней? Только в другом месте? – весело удивился Андрей и развел руки: – Все! Разошлись по своим углам. – Он посмотрел на отца. – Не кипятись! Надежда дело говорит. Оставляем ее и Стаса здесь, а сами возвращаемся в Белогорск. Займешься охраной и сопровождением журналистов. Чтоб пылинки с них сдувал, чтоб ни один волосок с их головы не упал...

– Слушаюсь, – мрачно сказал Меньшиков и отвернулся.

– Борис Львович, вы домой? – спросил Андрей. – Мы вас подвезем.

– Нет, я тут, на комбинате, – развел руками директор. – Я, как капитан, последний с корабля...

– А это отставить! – резко сказал Андрей. – Что за пораженческие настроения? – Он обнял Надежду за плечи и пропел: – А завтра, завтра, наконец, последний бой... Хотя вряд ли...

– Андрей, подожди! Мне надо поговорить с тобой. Отойдем на пару минут, – сказала Надежда, когда они вышли из здания управления и подошли к машинам.

– Что-то важное? – удивился Андрей.

– Важнее некуда! – воскликнула Надежда. – Товарищ олигарх, что за фокусы вы вытворяете? Что за благотворительность, черт возьми? Тебя кто просил вмешиваться в мои дела?

– А что? – На лице Андрея появилось глуповатое выражение. – О чем вы, тетенька?

– Я тебе покажу сейчас тетеньку! Зачем послал Женьке деньги? Я тебя спрашиваю! – Надежда едва сдержалась, чтобы не схватить молодого нахала за грудки. – Я велела Жене немедленно вернуть эти деньги! Она сюда не приедет! Ты понимаешь это? Она не приедет!

– Не кипятись! Вон покраснела вся! Отец косится, того гляди, на защиту бросится. Не хватало еще сцепиться на виду честного люда, – кивнул Андрей на толпящихся в стороне рабочих комбината. – Давай, завязывай! Я тебе подарок хотел сделать, а ты словно белены объелась. Никто на твою дочь не посягает! Не приедет, и ладно, – сказал примиряюще Андрей. И не сдержался, поросенок, расплылся в улыбке. – Но, если я захочу с ней познакомиться, ты даже не узнаешь.

– Только попробуй! – сказала устало Надежда. – Тебе все игрушки, а девчонке надо университет заканчивать.

– А что, думаешь, не устоит перед моими красотой и обаянием? – озабоченно спросил Андрей, а в карих его глазах прыгали лукавые чертики.

– Устоит! И перед красотой! И перед обаянием! Она терпеть не может самоуверенных типов.

– Понятно! Наглых не любит! Что ж, будем исправляться. – Андрей похлопал ее по плечу. – Честно сказать, проняла ты меня! Заставила задуматься о растраченных впустую годах. Жизнь нужно прожить так, чтобы не было мучительно стыдно перед кредиторами и налоговиками?

– Не кривляйся! – оборвала его Надежда. – Не мне тебя воспитывать. Жизнь всему научит, когда пару раз в лобешник прилетит.

Андрей неожиданно нахмурился.

– А мне уже не раз прилетало. И в лобешник, и по почкам, и в печень. Я ведь смеюсь, кривляюсь, как ты говоришь, а душа на части рвется. Ведь я тоже хочу на комбинате остаться, как Львович, как эти мужики... – кивнул он на крепких парней возле проходной. – А мне морду лица надо сохранять, миндальничать с этими скотами, переговоры вести... Да я лучше стенка на стенку и до первой крови... Так честнее, без обмана.

– Ладно! Все! Заканчиваем дебаты! Поезжайте. – Надежда неожиданно для себя быстро перекрестила Андрея. – Осторожнее, не гоните, как сумасшедшие. Особенно на перекрестках. Люди Карасева наверняка в курсе, что ты в Коржавине. В кустах, за поворотом можно спрятать бензовоз или «КамАЗ». Выскочит из засады, не увернетесь. Оружие у тебя при себе?

– Ну, если бензовоз выскочит, то тут уж мой «ПМ» не поможет, – усмехнулся Андрей и обнял Надежду. – Себя береги! Смотри, не лезь на рожон. Карасев – мужик подлючий. Может случиться, что он тебя не узнает.

– А это мы посмотрим! – лихо подмигнула ему Надежда. – Пока мы в лучшем положении. Мне о Карасеве известно почти все, а ему обо мне – ничегошеньки!

Глава 16

До здания районной прокуратуры добрались на такси. Машину они взяли на стоянке недалеко от комбината и поэтому всю дорогу слушали рассказ водителя, который, как и все жители Коржавина, был в курсе непростых событий, происходящих вокруг комбината. Причем показал такую осведомленность в некоторых деталях, что заставил Надежду и Стаса несколько раз переглянуться. Таксист знал и о боевиках с автоматами, которые обосновались на втором и третьем этаже гостиницы, и о том, что команда «захватчиков» кочует по замкнутому треугольнику: районная прокуратура – милиция – администрация, и, кажется, по третьему или четвертому заходу, но пока безрезультатно. И о свояке рассказал, которого хотели за ящик водки и тысячу рублей превратить в штрейкбрехера, и про дочь, работающую в больнице. Оказывается, медики запаслись перевязочным материалом и кровью, необходимой для переливания, а местные таксисты негласно сговорились убрать стоянку от гостиницы, чтобы чужаки не воспользовались их услугами, а одному отщепенцу, кто пренебрег этим, кто-то проколол все четыре колеса...

Словоохотливый водитель сослужил им неплохую службу, подтвердив, что город настроен решительно. Никакими деньгами и ласковыми посулами нельзя заставить людей делать то, во что они не верят. А в Коржавине не верили Деренталю и его компании. И если бы Стечкину или самому Деренталю вдруг вздумалось прокатиться на такси с таким вот разговорчивым водителем, то, вероятно, они бы задумались, сколь неперспективно задуманное ими мероприятие.

Они решили вступить в схватку с конкурентами, а, получилось, на их пути встал весь город. Потом водитель неожиданно перешел к другой теме. Кивнув на серое, невзрачное здание, перед которым в крошечном садике, огороженном чугунной решеткой, виднелись несколько каменных стел (их устанавливали на древних курганах – захоронениях местных князей и родовитой знати), он многозначительно произнес:

– Наш музей. Недавно археологи раскопали остатки города недалеко от Коржавина. Сам Чингисхан под его стенами долго стоял, измором хотел народ взять. Не получилось. Повел свои орды в обход его на запад. Только через тридцать лет уже сыновьям Чингиса удалось обманом зайти в него. Все жители от мала до велика полегли, но не сдались. Какие люди были!

Надежда и Стас переглянулись. Похоже, история никого ничему не научила...