Районная прокуратура располагалась в двухэтажном кирпичном здании. Шел десятый час вечера, солнце наполовину скрылось за горизонтом, но возле крыльца центрального входа стояли несколько машин, одна из них прокурора, как сказал Стас, и два крепких молодых человека с мощными затылками. Они пристроились рядом с урной и курили, не спуская глаз с подъехавшего такси.
– Стас, дождешься меня в машине, – сказала Надежда и обратилась к водителю: – Я вас попрошу проехать чуть дальше, чтобы не мозолить глаза этим громилам.
– Понял, – оживился водитель. – Я правильно догадался, вы из наших?
– Из ваших, – усмехнулся Стас и придержал Надежду за рукав. – Не дурите, я пойду вместе с вами. Мало ли что!
– Стас, тебя здесь знают, – мягко сказала Надежда. – Едва ты покажешься из машины, эти молодцы тотчас найдут причину, чтобы к тебе привязаться. Со мной это сделать труднее!
– Но вы даете слово, что не станете обострять обстановку?
– Стас! – посмотрела на него укоризненно Надежда. – Это не в наших интересах. Я ведь не маленькая девочка, чтобы лезть на рожон.
– Что вы хотите предпринять? – спросил тихо Стас.
– Пока не знаю, но постараюсь достучаться до прокурора. Его нужно убедить, что он должен быть на нашей стороне. Я знаю, как умеет давить и запугивать Карасев, поэтому вряд ли прокурор легко согласится на это. Но попытка не пытка! – Она открыла дверцу и вышла из машины, бросив через плечо: – Поезжайте и ждите меня до последнего. Не думаю, что на меня тотчас наденут наручники, но все-таки...
Она не договорила фразу и, одернув пиджак, накинула на плечо ремешок от сумочки.
– Все! С богом! – скорее для себя самой решительно произнесла Надежда и направилась к крыльцу. Она слышала, как отъехало за ее спиной такси. Теперь следовало полагаться только на себя. Путь ее лежал мимо двух амбалов, молча наблюдавших за ней. Курить они бросили, и взгляды их особым дружелюбием не отличались.
Она миновала парней спокойным деловым шагом, словно проходила этим маршрутом тысячу раз, и два угрюмых типа волновали ее не больше, чем заплеванная урна и валявшиеся вокруг нее окурки. Парни, по- прежнему молча, проводили ее глазами, один даже снял темные очки. И только когда Надежда стала подниматься на крыльцо, тот, что выглядел более внушительно и очки не снял, лениво процедил:
– Гражданочка, куда идем, если не секрет?
Надежда остановилась на верхней ступеньке и удивленно приподняла брови:
– В чем проблема, ребята?
– Это, в общем-то, прокуратура, – парень вразвалку направился к ней, – и вход по пропускам.
– А вы, как я понимаю, вахтер? – сказала Надежда, мило улыбнувшись.
– Нет, я не вахтер, – сказал парень, поднимаясь к ней, но не дошел, остановился двумя ступеньками ниже. Правда, и так оказался чуть ли не на голову выше Надежды. Его пальцы щедро украшали вытатуированные на них кольца. – Только прокуратура уже не работает.
– Ах, вы сторож! – и вовсе ласково улыбнулась Надежда. – Ночной?
– Нет, я...
– На нет и суда нет, дорогой! – усмехнулась она и, кивнув на его руки, поинтересовалась: – Какая статья? Сто шестьдесят вторая или сто шестьдесят третья? («Разбой», «Вымогательство».) А зона ума не прибавила?
Громила быстро спрятал руки за спину и, видно, устыдившись этого жеста, покраснел и набычился:
– Сидела, что ли?
– Нет, милый, я таких, как ты, задерживала и баланду хлебать отправляла! И весьма успешно! Так что отойди от греха подальше, сторож!
Она развернулась и направилась к входу в прокуратуру. Сопения за спиной не раздавалось, значит, первый заслон она прошла удачно. Вторая преграда случилась уже в здании. Охранник здесь оказался солиднее и взрослее, лет сорока мужик в милицейской форме, с виду бывший боец спецназа. Он с шумом прихлебывал чай из огромной фаянсовой кружки, косился в маленький телевизор, где шел матч по футболу, и одновременно ручкой прописывал буквы в сканворде. При виде Надежды он мгновенно вскочил на ноги.
– Вы к кому, гражданочка? – спросил он, окидывая ее подозрительным взглядом. – Рабочий день давно закончился.
– Мне к прокурору! – спокойно сказала Надежда. – Видите ли, я супруга Александра Ефимовича Карасева, знаете такого?
– Знаю! – буркнул часовой и снова смерил Надежду взглядом.
– Кажется, он сейчас на совещании у Геннадия Васильевича. Мне надо забрать у него ключи от номера в гостинице. Знаете, приехала и не могу попасть... – вдохновенно врала Надежда, удивляясь, как это ей пришло в голову назваться супругой Карасева. Ведь она даже не была уверена, здесь Карасев или уже покинул прокуратуру. Оказалось, что угодила в точку. Взгляд охранника смягчился.
– Тут они! Второй час уже заседают. Вы бы подействовали на них, гражданочка! Геннадий Васильевич сегодня без обеда и ужина.
– Хорошо! – Надежда улыбнулась. – Вы не подскажете, как мне пройти в его кабинет?
– Подскажу, – улыбнулся в ответ охранник и даже вышел из-за своего барьера. – На второй этаж подниметесь, повернете налево, третья дверь направо.
– Спасибо! – Надежда протянула ему руку. – Обещаю, скоро ваш Геннадий Васильевич отправится ужинать.
– Погодите, – неожиданно спохватился охранник и смущенно почесал в затылке. – Я должен вам пропуск выписать, порядок такой. У вас при себе документы?
– Да, конечно! – Надежда протянула ему пенсионное удостоверение.
Охранник глянул в него, и губы его разъехались в широкой улыбке.
– О! Вы, оказывается, свой брат, мент! Где служили, если не секрет?
– В уголовном розыске, – ответила Надежда, принимая от него удостоверение.
– Опером? – Охранник доброжелательно смотрел на нее.
– Да, опером, а потом – начальником! – ответила Надежда, хотя в редких случаях сообщала незнакомым людям о таких подробностях своей служебной карьеры. Но сейчас ей надо было сразить мужика наповал. И, похоже, у нее это получилось.
Охранник захлопал глазами и только успел произнести:
– Редкая вы женщина... – как Надежда перебила его:
– Так я бегу?
– Бегите, бегите! – закивал поспешно головой охранник. И не заходил за свой барьер, пока она не поднялась на второй этаж. Затем он вернулся в свой закуток, что-то бормоча себе под нос и удивленно покачивая головой.
Надежда быстро шла по коридору, стиснув зубы и стараясь унять неприятную дрожь в коленках. Она еще не знала, как поступит, но понимала, что должна идти напролом, чтобы перехватить инициативу, пока Карасев не успел уломать прокурора. А тот, несомненно, не уступал позиций, если «бригада» до сих пор находилась в его кабинете.
В приемной никого не было, кроме пожилой женщины, поливавшей цветы на подоконнике. Возле нее стояло ведро с тряпкой и швабра. «Уборщица», – с облегчением подумала Надежда. Наличие секретаря затруднило бы быстрое проникновение в кабинет.
Уборщица вопросительно уставилась на нее.
– Меня пригласили, – буркнула Надежда.
Не снижая скорости, она миновала приемную и повернула ручку двери, ведущей в кабинет прокурора. И еще в тамбуре услышала раздраженные голоса и, удивительное дело, разобрала среди них голос Карасева.
Она решительно надавила на дверь так, что та распахнулась настежь. Надежда возникла на пороге. В кабинете было страшно накурено. Сизые клубы дыма заволакивали комнату, и поэтому лица повернувшихся на шум мужчин показались ей бледными размазанными кляксами. Три крепких широкоплечих мужика, ее взгляд сразу выхватил Карасева, развалились на стульях перед столом прокурора. А тот оказался совсем
