еще молодым человеком. Лицо его покраснело при виде Надежды, глаза сердито сверкнули.
– Спокойно, пресса! – громко сказала Надежда, и выбросила вперед руку с зажатым в нем удостоверением, и столь же быстро спрятала его в карман. – Центральное телевидение.
– Вон! – неожиданно басом заорал прокурор. – Выйдите вон! Кто приглашал?
– Вы что, не поняли? – Надежда уставилась на Карасева и его соратников. – Пошли вон! У нас интервью с Геннадием Васильевичем.
Она сказала это и поняла, что через секунду ее вынесут вперед ногами. Но мужчины вдруг молча поднялись и, не оглядываясь, вышли из кабинета. Надежда подошла к столу и опустилась на стул. Обхватив голову руками, прокурор затравленно смотрел на нее.
– Откуда вы еще на мою шею? – почти простонал он. – Какое, к дьяволу, Центральное телевидение?
Надежда усмехнулась:
– Нет, я не с Центрального телевидения. Ваша охрана попросила скорее отправить вас поужинать. Вот я и попробовала избавить вас от визитеров.
– Как ловко у вас получилось! – усмехнулся прокурор. – А ведь я на вас заорал!
– Я поняла! – кивнула Надежда. – Но что мне оставалось делать? К тому же я не привыкла, чтобы меня выталкивали взашей.
– Кто вы, отчаянная женщина? – улыбнулся прокурор.
Он поднялся, подошел к окну и открыл его, впуская в комнату чистый воздух. Надежда не успела ответить, потому что в дверь постучали.
– Войдите! – крикнул прокурор и многозначительно посмотрел на Надежду.
Она внутренне подобралась. Дверь приоткрылась, и в узкую щель просунулась голова уборщицы.
– Геннадий Васильевич! – она виновато улыбнулась. – Простите! Может, вам чайку вскипятить? Я сегодня пирожки пекла. С капустой. Свеженькие...
– Ох, спасибо тебе, Герасимовна! – Прокурор радостно потер ладони. Лицо его приобрело нормальный цвет и выражение. – И, правда, вскипяти чайку. А пирожки твои знаю, неси сколько не жалко!
Уборщица кивнула и скрылась за дверью. А прокурор присел на подоконник и с веселым удивлением уставился на Надежду.
– И все-таки расскажите, откуда вы упали на мою голову?
Надежда протянула ему удостоверение и пояснила:
– Я – референт Зарецкого. Надежда Дмитриевна Карасева.
Лицо прокурора сморщилось, словно он отведал кислого.
– Господи, когда все это закончится? Не одно, так другое. – Но тут, видно, до него дошло, что фамилия ему слишком хорошо знакома. И он вопросительно посмотрел на Надежду. – Карасева? Это что? Совпадение?
– Если вы имеете в виду фамилию, то нет, не совпадение. Я – бывшая жена Александра Ефимовича. Но мы давно в разводе и лет двадцать вообще не встречались.
– И сейчас по разные стороны баррикад? Теперь я понимаю, почему они покинули кабинет. Я заметил, Карасев поднялся первым. Вы его шокировали своим появлением. Он не сумел вовремя сориентироваться.
– Возможно, – пожала плечами Надежда, – но теперь это не имеет значения.
– Господи, – прокурор тяжело вздохнул, – что за наказание на меня свалилось! Я в Коржавине всего три месяца, и каждый день, как на вулкане. Так и ждешь, когда он взорвется.
– Пришла пора слезть с вулкана, – сказала Надежда. – И от вас зависит, как скоро вы это сделаете.
Прокурор поднял на нее тяжелый взгляд.
– Мне самому интересно, только не получится. Этот Карасев не отстанет, пока не доконает меня. Они уже и подкупить меня пытались, и юристом в свою компанию приглашали, и угрожали... Понимаете, районный прокурор – это не та фигура, которая может долго держать оборону против таких монстров, как Деренталь. В конце концов, меня просто переведут в другое место, а сюда придет более сговорчивый товарищ.
– Не придет, если вы выслушаете меня и согласитесь с нашими предложениями. Вы в курсе, что городская гостиница битком набита вооруженными боевиками?
– Ну, боевиками – это громко сказано! – возразил прокурор. – Частная охрана. Документы у них в порядке. Мы проверяли...
– Какое, к черту, в порядке? – взорвалась Надежда. – Они вооружены автоматами. Это и есть в порядке?
Прокурор отвел глаза.
– Знаю, но их почти сотня. Может вспыхнуть перестрелка...
– Вы перестрелки боитесь? А скандала не боитесь? Это же незаконное вооруженное формирование. Или вас не волнует, что наверху скоро узнают, как рядом с прокуратурой уже два дня отирается вооруженный отряд, чуть ли не бандитского толка, а если пресса разнюхает?
– А вы не в курсе, что у Деренталя вся охрана вооружена автоматами? Ему все позволено! Сами знаете, кесарю – кесарево, а слесарю – слесарево! Так вот слесари – это мы с вами. Выше головы не прыгнешь!
– Ладно, хватит прибедняться, Геннадий Васильевич! – сказала Надежда и хлопнула ладонью по столешнице. – Есть у нас некий план. Слушайте! Завтра в Коржавино приезжает большая группа иностранных журналистов. Мы хотим приурочить захват охранников к их приезду. Милиция обещает прислать СОБР и ОМОН. Главное, чтобы вы были на нашей стороне и, когда потребуется, подписали бы постановление на арест. Криминальных моментов в этой истории предостаточно, надо перехватить у банды инициативу.
– Вы представляете, что случится, если милиция ворвется в гостиницу? – глаза прокурора полезли на лоб. – Этого ни в коем случае нельзя допустить! Там же и обычные постояльцы проживают! А персонал? Внизу ресторан... Все разнесут к чертовой матери!
– Не разнесут, – улыбнулась Надежда, – охранники добровольно выйдут из гостиницы. Это я вам обещаю. А их захват произойдет на глазах у журналистов. Мы все продумали. Единственно, чуть позже вам придется дать интервью для телевидения и газетчикам. А им нравятся люди с твердой позицией. Она ведь твердая у вас?
– Как алмаз! – усмехнулся прокурор. – Только объясните мне, что будет, если ваша авантюра не удастся?
– Это не авантюра, – строго посмотрела на него Надежда. – Это хорошо продуманная, тщательно спланированная операция.
– Да уж, – озадаченно крякнул прокурор, – задачку вы мне подкинули! Но я готов вам поверить, при условии, что задержание будет проводиться вне гостиницы. Не хватало нам кровопролития! Коржавино не Чикаго, знаете ли!
– Кровопролития никто не допустит! Это не в интересах Зарецкого!
– Я все прекрасно понимаю. Честно сказать, для меня все равно, кто придет на комбинат. Для меня главное, чтобы это было законным способом. Людям Деренталя запрещено заходить на комбинат, но ваш Карасев требует, чтобы я отменил решение судебных приставов. Я не могу отдавать предпочтение ни той, ни другой стороне, пока не буду иметь на руках решения суда о признании законным владельцем неважно кого – Зарецкого или Стечкина...
– Речь сейчас идет не о комбинате. Речь идет о выдворении из города незаконного вооруженного формирования. Милиция готова нам помочь. Овсиенко эта ситуация, как кость в горле. В случае чего головы полетят у всех.
В дверь опять постучали, и на пороге возникла уборщица с подносом в руках. На нем стояли чашки с чаем, вазочка с вареньем, и горкой лежали большие с золотистой корочкой пирожки.
– Чудесно, Герасимовна! – радостно воскликнул прокурор и, устремившись навстречу уборщице, принял у нее поднос. – Золотце вы наше! От голодной смерти спасли!
Уборщица смущенно махнула рукой.
– Ладно вам! Невелик труд! Слава богу, от обормотов энтих избавились! Задымили весь кабинет,
