Агент сыскной полиции

передернулся от отвращения. По правде, его совсем не прельщала эта встреча. Но Тартищев впервые не просто дал ему задание, а попросил его выполнить. И к тому же Федор Михайлович скорее был смущен, чем рассержен, когда объяснял, что бы он хотел узнать у этой дамочки. Но только с чего это вдруг Тартищеву вздумалось ломать какую-то этажерку? Или пришлось обороняться? Но не от женщины ведь? Хотя, если судить по дневнику Дильмаца, с нее станется...

Девчонка опять выглянула в щель между створками ворот.

– Давайте быстрее, а то вдруг Цезарь вырвется. Я ему кость кинула. Пока он ее гложет, ему ни до чего дела нет, а как сгрызет, тут же двери вышибет... – торопливо проговорила она и, опередив Алексея, взлетела на крыльцо. Оглядела визитера с ног до головы и опять шмыгнула носом. – Ноги оботрите, а то хозяйка страсть как не любит, когда грязные следы на полу остаются. – Она сама тщательно вытерла подошвы стареньких, видимо с хозяйкиной ноги, ботинок о домотканый линялый коврик, придирчиво проследила насколько старательно то же самое проделал Алексей, и только затем кивнула головой: – Проходите!

Пригнув голову, Алексей прошел в дверь и тут же увидел высокую статную женщину в темно-зеленом шелковом платье. Темные с рыжеватым отливом волосы были стянуты в узел и открывали стройную длинную шею. В руках она держала кружевную белую шаль. Увидев Алексея, она накинула ее на плечи и весело улыбнулась, заметив его смятение.

И было отчего на какое-то время прерваться его дыханию. Женщина была чудо как хороша! Матово- светлая кожа, огромные серо-зеленые глаза, высокий лоб и удивительного рисунка губы, словно вырезал их из драгоценного розового камня искусный ювелир. И настолько совершенны они были по своим очертаниям, что у Алексея моментально пересохло в горле. И он подумал, что было отчего сойти с ума старому ловеласу Дильмацу. Но Тартищев-то, Тартищев! Искушенный в женских штучках, старый сыскарь Тартищев! Неужто тоже сконфузился при виде этой дамочки, растерялся, как несмышленый мальчишка?

Алексей тряхнул головой, пытаясь отогнать наваждение, но, видимо, гораздо сильнее, чем следовало, и ударился затылком о косяк.

– О боже! – рассмеялась женщина и укоризненно покачала головой. – Негоже в моем доме косяки ломать!

– Он тоже из полиции, – пробурчала за его спиной девчонка и с негодованием добавила: – Повадились, спасу на вас нет!

– Малаша, – произнесла строго женщина, – беги на кухню, приготовь чаю и пирогов. Будем гостя чаем поить и разговоры приятные вести.

Девчонка направилась к двери, которая виднелась справа от лестницы, ведущей на второй этаж, а хозяйка сделала приглашающий жест в сторону другой двери, что находилась за ее спиной и укрывалась до поры до времени за синими бархатными шторами.

Алексей скосил глаза на свои сапоги, потом на чисто вымытые полы, вспомнив предупреждение Малаши о любви ее хозяйки к порядку, но решил махнуть на это рукой: он пришел не на рандеву, а по приказу начальника, и какое ему дело, что испытает в душе эта дамочка, когда заметит затоптанный пол...

Но Анастасия Синицына (Алексей уже не сомневался, что это была она), кажется, совершенно не обратила внимания на его замешательство, а величаво вскинула подбородок и улыбнулась, но не так, как перед этим улыбалась Малаше, или в тот момент, когда он чуть не размолотил косяк своей головой. Теперь она смотрела на него свысока, и улыбка лишь слегка потревожила ее губы. Так, вероятно, улыбались королевы при виде своих вассалов – полупрезрительно, полунасмешливо, словно прочитывали наперед все их мысли.

Глава 18

Анастасия Синицына подставила под кран самовара фарфоровую чашку и, пока она наполнялась кипятком, окинула Алексея взглядом. Несомненно, она забавлялась его смущением. Ее глаза щурились от едва сдерживаемого смеха, и она совсем не казалась встревоженной, а ведь ей было отчего беспокоиться. Совсем не похоже, чтобы этакая красавица сидела затворницей за своим высоким забором и не знала о событиях, происходящих в городе.

Пробегая через двор, Алексей сквозь довольное урчание Цезаря явственно различил фырканье лошадей, которое доносилось из длинного бревенчатого сарая, расположенного за домом. Наверняка у нее есть собственный выезд... И нет ничего зазорного в том, что молодая вдова не хоронит себя в четырех стенах. Подобной красоты женщины долго в одиночестве не скучают. Наверняка уже успела отхватить себе нового любовника...

Так думал Алексей, наблюдая, как женщина пододвигает ему вазочку с вареньем и блюдо с пирожными, судя по всему купленными в кухмистерской на Миллионной улице. Алексей и сам частенько туда заглядывал. Кофе попить, а то и пообедать, если не удавалось выкроить время, чтобы съездить домой.

– Отчего вы так пристально меня разглядываете? – Вдова наконец не выдержала и укоризненно посмотрела на Алексея. – Объясните, ради бога, чем вызван интерес полиции к одинокой, скромно живущей женщине? Особых знакомств я не вожу. И дома у меня только Малаша, – кивнула она в сторону девочки, прислуживавшей им за столом, – несколько слуг, да еще тетушка моя... Но я в начале июня отвезла ее на рудник. Она всегда там лето проводит. – Анастасия Васильевна вздохнула и перевела мечтательный взгляд на окно. – Замечательно там, просто спасу нет! Горы, тайга, река с огромного отвеса падает. Красота удивительная!

– И что ж вас тогда в городе держит? – вежливо справился Алексей, все еще не зная, как подступиться к вдовушке и узнать про браслет. Или уж спросить напрямик? И посмотреть, как она поведет себя при этом?

Он наморщил лоб и совсем уж было открыл рот, чтобы задать мучивший его вопрос, но женщина перевела на него взгляд и улыбнулась.

– А вы ведь так и не представились, но, право, не надо, – поспешно сказала Анастасия Васильевна, заметив, что он пытается встать, одновременно одергивая полы сюртука и избавляясь от салфетки, которую заткнул за его отвороты.

– Право, не надо, – повторила она слегка нараспев и, накрыв его ладонь своею, мягко произнесла: – Федор Михайлович сообщил мне, что именно вы приедете для разговора со мной. Я не ошибаюсь, вы Алексей Поляков?

Алексей молча кивнул.

Анастасия Васильевна пожала плечами и с недоумением посмотрела на него:

– Единственное, что меня удивляет, почему Федор Михайлович даже не намекнул, что вас интересует? Ведь наверняка не то, почему я в городе живу, правда?

«Не намекнул? – удивился про себя Алексей. – Что такое могло произойти с Федором Михайловичем, что он даже ненамекнул?» Он прокашлялся и решительно произнес:

– Анастасия Васильевна, нас интересует браслет, который вам недавно доставили из ювелирного магазина...

– Ах, это? – обрадовалась вдруг хозяйка. – Я сразу поняла, что его доставили по ошибке. Но посыльный ушел до того, как я вернулась с «Благодатного». И я просто не знала, кому его следует возвратить...

Алексей с удивлением уставился на нее:

– Вы что ж, утверждаете, что браслет доставили не по адресу?

Анастасия Васильевна нахмурилась.

– Я не сказала, что не по адресу. Я сказала, что браслет принесли мне по ошибке. Он предназначался кому-то другому.

– Что-то я вас не пойму! – Алексей отставил чашку с недопитым чаем в сторону и пристально посмотрел на свою собеседницу. – Какая-то словесная казуистика. По ошибке, но по адресу. Извольте объяснить, что это значит?

Хозяйка зябко поежилась, словно за окном стояла не июньская жара, а лютовали февральские морозы, и плотнее закуталась в свою белоснежную шаль. Затем поднялась на ноги, подошла к окну и некоторое время вглядывалась в сумерки, окутавшие город. Наконец заговорила, но голос ее слегка подрагивал от