Но железные нотки в голосе женщины были Алексею уже знакомы, как и сам голос, и он с облегчением подумал, что первую часть плана выполнил без сучка и задоринки, а оплеуха в счет не идет. У него, похоже, привычка вырабатывается – получать их при каждом удобном случае.
Он выпростал руку из-под колючего суконного одеяла, судя по всему солдатского, и постучал кулаком в стену. Тотчас распахнулась дверь и на пороге возник высокий усатый человек. Он подошел к кровати и помог Алексею подняться на ноги.
– Что, оклемался? – произнес он насмешливо, подставляя ему руку, и тут же, понизив голос, добавил: – Ты уж, хлопче, прости, не рассчитал я... Уж больно рассердился! – Он оглянулся на дверь и в полный голос произнес: – Пойдем чай пить и знакомиться, – и протянул свободную руку, – отзываюсь я на Эдварда Лойса, но это у меня цирковое имя, а по паспорту я – Григорий. Григорий Яровой.
– Так вы борец? – поразился Алексей. – Тот самый?! Чемпион мира?!
Борец слегка поморщился.
– Тот самый. Но давай без титулов. Надежда страшно этого не любит.
– А кто это – Надежда?
– Надежда? – переспросил борец. – А вот сейчас узнаешь.
Они вышли на свет и очутились в уютной гостиной с кожаными диванами, широкими креслами, фикусом в углу и овальным столом, накрытым белой кружевной скатертью. Лампа под зеленым абажуром, висевшая над столом, освещала лишь центральную часть комнаты, которая по углам утопала в полумраке.
Женщина поднялась к ним из-за стола, на котором все было готово к чаю. Тень от лампы падала ей на лицо. Но волосы были освещены, и они были ярко-рыжего, почти огненного цвета, а затем Алексей увидел ее глаза и чуть не задохнулся от волнения. На фотографии они были темнее и строже, а здесь весело улыбались.
– Ну, что, мой юный герой, я вижу, вы окончательно пришли в себя, и надеюсь разделите нашу компанию за скромным поздним ужином, – произнесла она слегка нараспев и протянула ему руку, которую он не преминул тут же поднести к губам и прижаться к ней в долгом поцелуе.
Борец за его спиной выразительно кашлянул, и женщина, потрепав Алексея за вихор, произнесла, улыбаясь:
– Давайте знакомиться. Как вас зовут?
– Алексей Поляков. Служу в управлении полиции...
Борец озадаченно крякнул и посмотрел на женщину, но она, кажется, даже ухом не повела на подобное известие, а протянула в ответ руку и произнесла весело:
– А я – Надежда Рябцева, всего лишь кассир в цирке. – Она повернулась к борцу: – А это...
– Мы уже познакомились, – прервал ее борец. Его настроение после того, как Алексей назвал себя, явно ухудшилось.
– Что ж, прекрасно! – Женщина зябко поежилась и стянула на груди концы пуховой шали. – Сегодня такая отвратительная погода, что в самый раз попить горячего чая с вареньем. А может, все-таки вина? – Она опять рассмеялась, слегка закинув голову назад. – Да-да, непременно вина! За мое счастливое спасение! Григорий, – она посмотрела на борца, – вы не могли бы достать нам пару бутылочек чего-нибудь приличного? – И объяснила Алексею: – Обычно я дома не держу вина, но по такому случаю просто грех будет не выпить!
– Надежда... – борец осуждающе покачал головой, – я думаю...
Женщина махнула рукой.
– Прекрати, я наперед знаю, что ты думаешь! Могу я позволить себе маленькое исключение из правил? – И уже строго приказала: – Иди, делай, что я велела!
Григорий ничего не ответил, по-солдатски щелкнул каблуками, сделал «кругом» и вышел.
– Алеша... Можно я буду называть вас Алешей? – справилась она, присаживаясь на диван рядом с ним.
Алексей едва сдержался, чтобы не отодвинуться, настолько его поразило ее внезапное превращение. На свету женщина смотрелась значительно старше, лет этак под сорок. Продольные морщины избороздили ее лицо – серое лицо очень уставшей и больной женщины. Покрытые жестким, хотя и редким темным пушком скулы явно излишне выдавались над впалыми щеками, под прекрасными когда-то глазами – мешки, а кончики губ, когда она не улыбалась, печально опускались вниз. Да и всем свои обликом она напоминала ворону, печально поникшую под проливным дождем на деревенском заборе.
Женщина, видно, что-то прочитала в его глазах, потому что еще плотнее закуталась в свою шаль и смущенно произнесла:
– Вы меня так разглядываете... Право, я неловко себя чувствую.
Алексей нервно закашлялся. И виновато посмотрел на нее.
– Вы меня не узнали?
– Вас? – опешила женщина. – Разве мы раньше встречались?
Алексей прочитал испуг в ее глазах, но это продолжалось всего лишь мгновение. Тотчас выпрямившись, она окинула его высокомерным взглядом, а затем уже более основательно прошлась им по лицу Алексея.
– Этого просто не может быть! Очевидно, я похожа на кого-то из ваших знакомых.
– Нет, я не ошибся. У меня хорошая память на лица. «И на фотографии», – добавил он уже про себя. – Мы с вами определенно встречались. – Он отвел взгляд в сторону и уставился в пол, а потом с выражением сильнейшей муки на лице вновь посмотрел ей в глаза. – Год назад в Санкт-Петербурге, недалеко от Английского клуба... Помните? Я остановил тогда пролетку, чтобы вас не схватили... Ну вспомните же... Жандарм бежал за вами...
– Господи! – Она поднесла руки ко рту и потрясенно воскликнула: – Так это вы?! Молоденький подпоручик! Но как вы здесь... – Она схватила его за руки. – Вас наказали?
– Конечно. – Он поправил галстук, потому что ему на самом деле стало душно, – Североеланск – почти ссылка для меня, причем я даже не знаю, закончится ли она когда-нибудь.
– Бедный вы мой. – Она пододвинулась к нему, обняла за плечи и притянула к себе. Женские пальцы впились в его затылок, горящие глаза приблизились вплотную к его лицу, и она прошептала, задыхаясь: – Значит, вы страдали из-за меня? Вы такой чистый, неиспорченный мальчик, видимо, из хорошей семьи... Вы бросились мне на помощь. – Она на мгновение впилась в его рот сухими горячими губами. Тут же оторвалась от него, слегка откинула голову и, нервно облизав губы, торопливо произнесла: – Вы сами не понимаете, что вы сделали. В тот момент вы спасли меня от виселицы. – Она на пару вершков отодвинулась от него и погрозила пальцем: – Надеюсь, вы не продадите меня? Как вы поняли, я здесь под чужим именем.
– Григорий тоже под чужим?
– А это вам уже ни к чему, – произнесла она мягко, но взгляд у нее стал более напряженным. – Вполне достаточно, что вы узнали меня. Думаю, мое настоящее имя для вас тоже не секрет?
– Да, вы – Александра Завадская. Вы покушались на жизнь великого князя и шефа жандармов. И к тому же я знаю, что впоследствии вас судили и отправили в Тару. И еще... вы потеряли ребенка.
Александра болезненно поморщилась и отстранилась от него.
– Да, борьба за идеалы требует жертв. Люди не понимают нас и осуждают порой, но все больше и больше лучших из лучших становятся в наши ряды, Алеша. И им не страшны ни каторга, ни тюрьмы. Они знают, что их участь – погибнуть в борьбе с царскими сатрапами, но, если моя смерть хотя бы на миг приблизит светлое будущее, я готова умереть хоть сейчас.
Глаза ее полыхнули странным огнем, а взгляд прошелся выше головы Алексея и уставился в окно. Вероятно, в ночной темноте ей виделись проблески того самого светлого будущего, за которое она могла умереть в любой момент. «Или убить того, кто встанет на пути к нему», – подумалось вдруг Алексею. Но он отогнал от себя эту мысль. Эта женщина достойна была самого непритворного восхищения, и он не упустил возможности выразить его.
– Я искренне преклоняюсь перед вами, Александра. – Он взял ее руку и поцеловал. – Вы такая хрупкая и нежная... Невозможно поверить... – Он опять поцеловал ее руку, от которой пахло табаком и лекарствами. – Скажите, чем я могу помочь вам... Я, знаете ли, мало что умею, но всеми силами... – Он опять потянулся к ее руке, но Александра освободила свою ладонь и положила ему на лоб, заставив его задрать
