прижился в Египте, женился на мусульманке, да и сам вскоре принял ислам. Теперь он путешествовал уже как мусульманский купец, которому были открыты на востоке все пути и дороги. Обрядившись в чалму, он добрался с караваном до дельты Евфрата (в современном Ираке), а затем перебрался в Индию, куда и прибыл в 1420 г. Оттуда он направлялся в Каликут, поскольку этот город был тогда центром христиан- несторианцев (последователей св. Фомы; часто эта церковь именуется также Святая апостолическая католическая ассирийская церковь Востока»), обосновавшихся в VI в. в Сирии и до сих пор существующих в некоторых районах Западной Азии. Царь Каликута позволял несторианцам совершать свои обряды в этом городе, по причине чего здесь их было довольно много.
Много лет спустя, когда да Конти снова вернулся в лоно католической церкви, папа Евгений IV попросил его рассказать о своих странствиях своему секретарю Поджио Браччиолини, который, записав воспоминания да Конти, впоследствии издал их отдельной книгой[64]. Да Конти писал, что Каликут достигает «восьми миль в поперечнике и является торговым центром всей Индии, где в лавках и на складах в изобилии имеются перец, лак [вид камеди, служащей основой для изготовления удивительно прочного покрытия] и имбирь». Нет никаких сомнений в том, что да Конти находился в Каликуте во время визита туда китайского флота. Более того, Никколо неоднократно поднимался там на борт китайского корабля, о чем поведал после возвращения на родину своему приятелю Кастильяно Пьеро Тафуру: «Эти корабли [джонки] подобны большим домам и ни в чем не похожи на наши. Они несут от десяти до двенадцати больших парусов и имеют на борту цистерны с запасами пресной воды, нижняя часть такого судна обшита тройным слоем досок. Некоторые суда состоят из отдельных водонепроницаемых секций, так что, если одна из них получит повреждение, корабль без большого ущерба для своей конструкции может продолжать плавание»[65]. Это описание больше соответствует конструкции военных кораблей, охранявших торговый флот Чжэн Хэ. Китайские торговые корабли имели другую конструкцию и другое количество парусов.
Меня не оставляло чувство, что да Конти и Ма Хуань встречались во время своих странствий по городу, поскольку да Конти в своих путевых заметках описывает почти те же сцены, что и Ма Хуань. Я пришел к этому выводу после того, как сравнил записи да Конти и официального историка китайского флота. Выглядело это так, будто два разных свидетеля описывают одни и те же события — суд с испытанием подозреваемого раскаленным маслом, торги с установлением цены на перец и имбирь и так далее. Даже вид на бухту Каликута они, похоже, описывали, стоя на одном и том же месте. Правда, когда дело касалось секса, их замечания разнились. Да Конти с подозрительным энтузиазмом рассуждал о том, до какой степени можно распалить чувственность женщины, если вживить под кожу головки мужского члена металлические или стеклянные шарики, как то делали местные сердцееды; Ма Хуань же отметил лишь едва слышный звон, исходивший от некоторых местных мужчин при ходьбе.
Поскольку я сам довольно много путешествовал по Востоку, не могу не поразиться той удивительной наблюдательности и точности в описании некоторых особенностей и деталей восточной жизни и быта, которая обнаружилась в путевых записках да Конти. К примеру, он пишет, что дурианы (durians; сладкие и ароматные, но весьма специфические фрукты) пахнут сыром в Малайзии, имеют мускусный запах диких кошек породы виверра на Малабарском побережье, а в Гоа издают сладкий запах ароматических притираний, которыми пользуются местные женщины. Со всем тщанием он описывает также африканских страусов и бегемотов, рубины из Шри-Ланки, обряд самосожжения вдов у индуистов, весьма скромный, даже скудный рацион браминов, которые никогда не ели мяса, и слегка удушливый, отдающий пылью запах корицы. Записки да Конти о Востоке и о его пребывании на китайских кораблях представляют для меня огромную важность, тем более что официальный летописец путешествия Ма Хуань по неизвестной причине неожиданно покинул флот, вероятно отбыв на родину в Китай, и я вынужден был начать поиски новых источников информации. Я неминуемо обратился к дневникам да Конти, значение которых невозможно переоценить. И потом — передал же кто-то европейцам копии китайских карт, на которых были отмечены открытия, сделанные подданными Поднебесной? Как, в противном случае, могли эти сведения просочиться в Европу? А между тем они легли в основу вычерченных европейцами карт, которыми впоследствии руководствовались португальские капитаны, отправляясь навстречу своей судьбе и славе. Если бы выяснилось, что да Конти беседовал с возвращавшимися из дальних странствий китайцами, то он стал бы первым кандидатом на роль европейского агента в китайском стане.
Как уже говорилось, первой задачей Золотых флотов было доставить иноземных вельмож и посланников в их родные края, в частности, в страны, находившиеся на восточном побережье Африки. Этот путь был нанесен на китайскую карту, называемую «Мао Кун», которую, кстати говоря, скопировали после шестого путешествия Золотого флота и которая в виде копии и дошла до наших дней.
«Мао Кун» представляет собой часть гораздо большего по размерам лоскута «У Пэй Чи» (Wu Pei Chi). Кстати, никто не знает, сколь велика была сама «Мао Кун» — дошедший до нас фрагмент представляет собой полоску шелка в двадцать один фут длиной, сплошь испещренную названиями портов и описаниями особенностей береговой линии тех или иных земель. Помимо того, на ней отмечены курсы четырех флотов Золотой армады и расстояние между ними. Официально признано, что «Мао Кун» является списком с подлинной карты 1422 г., привезенной среди множества прочих одним из флотов Чжэн Хэ»[66]. В настоящее время переведена только часть надписей, покрывающих карту, а над расшифровкой остальных бьются специалисты по истории китайского Средневековья. Но и те переводы, что получены в настоящее время, заключают в себе сведения огромной важности, свидетельствующие о достижениях китайцев. Нет сомнения, что когда расшифровка карт и других уцелевших документов, относящихся к этой эпохе, будет сделана полностью, многие сомнения в справедливости моей теории отпадут даже у самых больших скептиков. С радостью должен сказать, что в октябре 2002 г. в Нанкине прошла научная конференция по данной проблеме[67], цель которой — стремление заручиться официальной поддержкой китайских властей в поисках всех сохранившихся документов первой четверти XV в.
Золотые флоты отплыли из Каликута, подгоняемые северо-восточным муссоном, и углубились в бескрайние просторы Индийского океана, корректируя курс в юго-западном направлении, чтобы достичь Африки и высадить на берег Иностранных посланников. По этому пути я прошел через 500 лет после китайцев, когда ходил в этих широтах на корабле Ее Величества «Ньюфаундленд». Для китайских командиров было долго и неэкономично заходить в каждый африканский порт назначения всем флотом, поэтому корабли, без сомнения, разделились. Один повез посланника в Могадишо (в современном Сомали), другой пошел на Занзибар, находившийся посреди восточного побережья, а третий — дальше к югу, в Килва (Kilwa; в современной Танзании). После того как посланники были доставлены к их родным пенатам, согласно карте «Мао Кун», все корабли собрались у Софалы (Sofala; рядом с Мапуту, что в современном Мозамбике).
Встретиться в намеченном для рандеву месте, несомненно, представляло большую проблему для капитанов Золотого флота, поскольку Полярная звезда, являвшаяся, так сказать, главным путеводным маяком у китайцев, все ниже клонилась к горизонту, и в З°4' северной широты, то есть к северу от Могадишо, исчезла из виду. Пока китайцы не обнаружили на небосклоне такую же яркую звезду, которая могла заменить им в Южном полушарии Полярную, они, что называется, шли «на ощупь».
В принципе, китайцы могли ориентироваться по Южному Кресту, поскольку знали, что главные светила этого созвездия Альфа и Гамма (Crucis Alpha, Crucis Gamma) указывают на Южный полюс, но звезды, которая могла бы им помочь с точностью определить географическую долготу, они не знали. Чтобы найти на небосклоне такую звезду, им пришлось бы плыть на юг вплоть до льдов Южного полюса. Обнаружение подобной звезды было одной из главных задач, поставленных перед экспедицией Чжэн Хэ.
Проходя в день примерно 115 морских миль (сведения о средней скорости китайского конвоя в
