хочется встретиться с Лукасом! Ты видел этого человека, как он выглядит?
— Я не видел его и не знаю, как он выглядит.
— Как любезно со стороны Лукаса, что он послал тебя ко мне с такой новостью.
— Да, но только, пожалуйста, никому ни слова.
— Я не собираюсь никому говорить, но…
— Почему ты живешь в этой ужасной трущобе, чем ты тут занимаешься целыми днями? Может, тебя уже приняли в тот чертов монастырь или ты еще пока живешь обычной разумной жизнью? Или ты решил уподобиться хиппи, уйти в лес и собирать хворост, как Тесса Миллен? Какой же ты безнадежный растяпа, вечно устраиваешь себе какие-то обломы и несчастья… ладно, ладно, я понимаю, понимаю, извини…
— Клемент, посиди у меня, не уходи. Давай проведем остаток дня вместе, мы можем прогуляться по Сити, полюбоваться на храмы…
— Под дождем? В любом случае, я не могу, мне надо вызволить машину, а потом заехать в театр, где я должен спасти одну неумело слепленную композицию и организовать кошмарное поэтическое чтение, ох, не важно… В общем, я зайду повидать тебя в другой раз, если, конечно, тебя не уволокут…
— Люди в белых халатах?
— Нет, дурачок, если тебя не призовет твой священник, или Господь, или… ох, черт…
— Что случилось?
— Да ничего особенного. Оказывается, это всего лишь дождь. Смотри, у тебя же течет из-под окна, на полу уже скопилась лужа, и мой плащ тут ни при чем. Прощай.
— Ты дал ему в руки несколько козырей, да и я тоже. Меня он застал врасплох.
— Ты имеешь в виду, что нам следовало просто все отрицать или притворяться, что мы ничего не понимаем?
— Еще не поздно попытаться. Его воспоминания, вероятно, весьма смутные. Черт возьми, у меня нет времени на эти мелочные разборки… В итоге он может оказаться шутом, жалким слабаком, и один отказ быстро успокоит его, приведет в смущение и заставит отказаться от своих притязаний. Его надо обескуражить, введя в заблуждение.
— Но, допустим, он захочет привлечь тебя к суду.
— Нас, Клемент, нас. Я не думаю, что дело дойдет до этого. Боюсь, ему нужны деньги. Мы должны относиться к нему, как к несчастному, смущенному человеку, получившему удар по голове. Вероятно, так оно и есть. И все-таки я не могу раскусить его, что меня сильно раздражает. Он выглядит достаточно разумным и образованным, однако есть в нем что-то от аутсайдера, какая-то подозрительная назойливость.
— Он эмигрант или из семьи эмигрантов.
— Нет, тут что-то более серьезное, и вообще мне не нравится этот чертов зануда, меня не волнуют призраки. И почему только он не мог нормально умереть?
— Возможно, он просто хочет, чтобы ты принес ему извинения.
— За что? Думай, мой милый, думай головой.
— Ладно, ладно. Но он же хотел твоего признания, что ты вовсе не считаешь его грабителем.
— Верно, но это пустяки. Ладно, поживем — увидим, будем действовать по обстоятельствам. Уже почти шесть часов. Я не хочу, чтобы ты торчал в гостиной. Он может оказаться просто сумасшедшим, что могло бы быть лучше всего, при условии, что он не буйный. Будешь сидеть в соседней комнате, но не закрывай дверь. А вот и звонок. Давай, впусти его.
С молчаливой улыбкой Клемент открыл дверь. Гость тоже улыбнулся, не сказав ни слова. Он проследовал за Клементом в гостиную. Стоя за массивным столом, Лукас слегка склонил голову и указал на стул, поставленный шагах в десяти от стола. Гость также поклонился, подвинул стул вперед и, встав рядом с ним, оглянулся на Клемента, который еще медлил в дверях. Клемент махнул рукой и тихо вышел за дверь, оставив ее приоткрытой. Гость повернулся к Лукасу. Лукас сел и сразу приступил к делу.
— Будьте добры, господин Мир, присаживайтесь. Полагаю, вы должны испытывать некоторую слабость, ведь, насколько я понимаю, вам пока необходим щадящий режим. Если помните, вы любезно сообщили нам вашу фамилию. Должен поздравить вас с выздоровлением, я рад видеть вас в таком бодром состоянии. Как любезно с вашей стороны, что вы вновь навестили меня. К сожалению, не смогу уделить вам много времени, и нам придется ограничиться коротким, но, надеюсь, приятным для нас обоих разговором. Все складывается на редкость удачно, даже дождь прекратился. Когда вас выписали из госпиталя, какого числа?
Мир опустился на стул, положил на пол зонт и фетровую шляпу. Он остался в длинном черном макинтоше, однако расстегнул пуговицы.
— Точно не припомню, — ответил он.
— Я так и думал. Некоторая путаница мыслей естественна в подобных случаях, часть воспоминаний утрачивается. Надеюсь, вас лечат хорошие специалисты. По-видимому, вы еще состоите под их наблюдением. С какой регулярностью вы посещаете врачей?
— Я уже прекратил посещать их.
— Вы уверены, что это разумно? Мне представляется, что вам пока необходима помощь терапевта. Кто из специалистов занимался вашим случаем? К сожалению, я не помню, в каком госпитале вы лежали.
Мир промолчал, лишь медленно и неодобрительно покачал головой.
— Что ж, безусловно, это ваше личное дело. Рад видеть вас вновь и выразить вам свое сочувствие. Мне хотелось бы как-то помочь вам, но, к сожалению, я не понимаю, каким путем можно осуществить это желание. Наш краткий разговор, конечно, также относится к такого рода помощи и может принести нам обоим известное облегчение. Давайте же любезно поблагодарим друг друга и удовлетворимся нашей встречей, ведь таковым, что мне вполне понятно, и было ваше желание. Нам, в общем-то, не о чем говорить. Вероятно, все уже сказано. Со всей искренностью я желаю вам самого наилучшего.
Мир, смотревший на Лукаса в легкой задумчивости, сказал:
— А где второй парень, я имею в виду вашего брата?
— Второй парень работает в соседней комнате, он помогает мне иногда.
— Мне казалось, он актер.
— Иногда он играет. Это еще не делает его актером. Я уверен, что родственники, должно быть, очень обрадовались вашему выздоровлению. Полагаю, вы живете вместе с ними?
— У меня нет родственников.
— Что ж, это тоже, возможно, счастье.
— Вы, очевидно, так и думаете. Почему вы хотели убить его?
— Боюсь, что вы заблуждаетесь. Я никого не хотел убивать, и мне очень жаль, что нанесенный вам удар вызвал некоторое расстройство ума, я искренне надеюсь, что это лишь временное явление. Как вам известно, у меня сложилось впечатление, что вы хотите напасть на меня. Я с большим удовольствием готов признать свою плачевную ошибку.
— Я видел, что вы пытались убить того человека. Вы держали в руке биту. По-моему, она как раз лежала вон там, на столе, когда я заходил к вам первый раз.
— Вы говорите дикие вещи. Более того, вы просто бредите. Боюсь, мы ничего не достигнем нашим разговором. Послушайте, давайте рассуждать здраво. Мне не хочется попусту тратить ваше время, впрочем, как и мое собственное. Я согласился увидеться с вами еще раз и выразил вам свое сочувствие. Ваши предположения и ваш, возможно, неумышленно зловещий тон не помогут развитию нашей беседы. Бросьте, злость не плодотворна! Я уверен, что после такого малоприятного испытания вам нет необходимости впутываться в это дело дальше, бессмысленно осложняя его. Это принесет вред только вам, но никак не мне. Честно говоря, я не хочу причинять вам больше никакого вреда. Вы упоминали о реституции, по-моему, об этом лучше забыть. Возможно, вы стеснены в деньгах? Мне пришло в голову, что это именно то, что вам нужно. Конечно же…
— Вы предлагаете мне деньги? Могу вас заверить, что деньги меня не волнуют. Денег у меня более чем достаточно.
— Это очень хорошо, поскольку у меня как раз нет такого достатка. Коли на то пошло, господин Мир,
