белую отметину на двери, и напряг палец, лежавший на спусковом крючке.
И тут же вдалеке, как во сне, он услышал странный, ошеломляющий звук шагов на ступеньках, ведущих в помещение. Торопливые шаги и следом возглас: «Дэвид! Дэвид!» Дверь распахнулась, и на месте синего прямоугольника возник Дженкин Райдерхуд, вынырнувший из тьмы лестницы. В самый миг выстрела Дункан дернул ствол в сторону. Грохот, раскатившийся по помещению, был оглушителен. И мгновенно раздался другой звук, звук тяжело упавшего тела. Дункан выронил револьвер и схватился за голову. Дженкин исчез, только зияла распахнутая дверь. Дункан медленно пересек комнату. Дженкин лежал на спине на полу. Аккуратная дырочка алела на его лбу, точно в том месте, куда Дункан целился, направляя револьвер на Краймонда. Дженкин был явно мертв. Дункан закрыл дверь.
Оглядываясь позже на то, что произошло дальше, Дункан удивлялся собственному ледяному спокойствию. Ему сразу было ясно, что по меньшей мере каких-то последствий невообразимо ужасной, непоправимой катастрофы можно избежать, если действовать быстро и с умом. Странным, непонятным, поразительным в этой ситуации — и Дункан вспоминал, что это не переставало его удивлять, хотя тогда ему хватало других переживаний, — было то, что Краймонд тотчас молча заплакал и продолжал лить слезы во все продолжение их последующих действий.
Дункан думал, напряженно думал. Сказал Краймонду:
— Ты должен будешь объяснить это как несчастный случай. Конечно, это и был несчастный случай. Но в результате чего? Что лучше сказать в объяснение? Допустим, что мы стреляли по мишени и он оказался на линии огня. Это лучшее, что мне сейчас приходит в голову, по крайней мере это просто. Слушай, помоги мне, оттащим его в дальний конец комнаты, поближе к мишени. Хорошо, что так мало крови.
Взявшись за ноги, Дункан поволок тело Дженкина. Краймонд не помогал тащить, но шел рядом, плача. Когда Дункан дотащил тело до мишени, Краймонд вернулся назад, сел на кровать и продолжал молча плакать, закрыв лицо руками.
Дункан придвинул оба стола к стене. Даже положил на них, подняв с пола, несколько книг.
Потом спросил Краймонда:
— В полицию мне позвонить или ты это сделаешь?
Краймонд ничего не ответил, сидя с поникшей головой и продолжая лить слезы. Дункан видел, как они падают на пол.
Только в этот момент Дункан сообразил, что он не должен оставаться здесь. Можно просто исчезнуть.
Он надел галстук и пиджак. Потом пальто, засунул перчатки в глубь карманов. Коснувшись молотка в кармане, он не сразу понял, что это такое.
— Ты должен позвонить в полицию, — сказал он Краймонду. — Я не должен быть замешан. Ты понял? Меня здесь не было. Объясняться должен будешь один. Тверди то, что мы решили: это несчастный случай, он внезапно появился на линии огня. Ты меня слышишь, ты меня понимаешь? Я ухожу, меня тут вообще не было.
Краймонд не отвечал. Дункан постоял, пытаясь думать. Что еще он должен сделать? Да, револьверы, отпечатки пальцев. Он вынул и надел перчатки, взял свой револьвер, откинул ствол и высыпал из барабана все на стол. Одну стреляную гильзу и пять холостых патронов. Вставил стреляную обратно в почерневший патронник, потом тщательно протер рукоятку платком. Протянул револьвер Краймонду рукояткой вперед. Тот машинально взял его и положил на пол. Дункан повторил операцию. Краймонд взял револьвер, подержал в руке и снова положил. Он не смотрел на Дункана, не поднимал голову. Дункан решил оставить револьвер лежать на полу у ноги Краймонда. Он обратил внимание на второй револьвер, откинул его ствол и повернул барабан. Потряс. Ничего не вывалилось оттуда. Он посмотрел внутрь. Барабан был пуст. Сказал себе: обдумаю это позже. Убрал револьвер в шкаф, в котором лежал также и автоматический пистолет. Все? Нет. Пять холостых патронов лежали на столе. Краймонд сделал все аккуратно, забив их свинцом, чтобы их шансы были равными. Дункан сказал себе: сейчас Краймонд не в состоянии ничего объяснять, лучше заберу их с собой. И положил их в карман.
Он подошел к Краймонду и, взяв за плечи, принялся сильно трясти его. Краймонд поднял голову и вытянул слабую руку, чтобы оттолкнуть Дункана. Дункан закричал ему:
— Я ухожу. Меня здесь не было. Ты застрелил его случайно, он сам выскочил под выстрел. Просто обдумай все, представь себе такую картину. Потом позвони в полицию, не затягивай. Тебе понятно?
Краймонд кивнул, не глядя на Дункана и пытаясь оттолкнуть его бессильной ладонью, мокрой от слез.
Дункан вышел из комнаты, закрыл за собой дверь, поднялся по лестнице и спокойно шагнул на ледяной холод улицы. Мимо проезжали машины, шли прохожие. Было очевидно, что никто не обратил внимания на револьверный выстрел. Дункан пешком направился к метро, брать такси было слишком рискованно, да в любом случае вряд ли он поймает свободное. Он поднял воротник пальто, втянул голову и быстро, но не слишком, зашагал прочь. Дойдя до метро, услышал отдаленный звук полицейской сирены. Наверное, Краймонд собрался с силами, приготовился рассказать придуманную версию и позвонил в участок.
Дункан вернулся в офис быстро, как мог, удивившись, что успел оказаться на месте еще до ланча. Кажется, никто не заметил его отсутствия. Позвонил Джин под каким-то невнятным предлогом. Она, похоже, обрадовалась, услышав его голос. Сказала, что звонила ему раньше, на что он ответил, что был на совещании. Потом спустился в буфет и за ланчем поболтал с как можно большим количеством людей. По дороге домой купил, как обычно, вечернюю газету, в которой обнаружил короткое бестолковое сообщение о несчастном случае во время тренировочной стрельбы. Репортер даже не понял, кто такой Краймонд. Как мимолетна земная слава, подумал Дункан, садясь в вагон.
Часть третья
Весна
~~~
Роуз стояла у окна спальни, глядя на залитую солнцем обширную лужайку, итальянский фонтан, прекрасные огромные каштаны, поля с черно-белыми коровами, лесистые склоны и уходящие к горизонту холмы. Похороны закончились, провожающая публика разошлась. Это были не похороны Дженкина Райдерхуда, которые остались в прошлом; хоронили жену Рива, Лауру Кертленд. Роуз была не в Боярсе, а в йоркширском доме. В Боярсе подснежники уже сошли, а здесь, на севере, небольшие их россыпи уцелели в тенистых уголках под еще голыми деревьями и кустами. В березовой рощице за лужайкой начинали распускаться сдвоенные нарциссы.
Лаура Кергленд, долгое время malacle imaginaire[89], неожиданной смертью реабилитировала себя. После того как много лет она внушала, что у нее рак, чего на деле у нее не было, у нее вдруг образовалась неоперабельная опухоль, которая быстро свела ее в могилу. Наверное, говорили все позже, в каком-то смысле она была права все это время. Неожиданная смерть Лауры вызвала большое удивление, некоторое смятение и немалую скорбь. В Феттистоне (такое название носил дом) преобладала скорбь, разделяемая и прислугой. Кое-кто из деревенских тоже пролил несколько слезинок. Родственники, за исключением мужа Лауры и детей, переживаний не выказали. Роуз, которая никогда не была особо близка с Лаурой, поймала себя на сожалении, что не стремилась лучше узнать человека, чьи достоинства ей теперь неожиданно открылись. Она чувствовала, что Лаура относится к ней с неприязнью, норовит держать ее на расстоянии. Возможно, размышляла теперь Роуз, Лаура вполне обоснованно считала, что Роуз пренебрегает ими, находит их неинтересными, проводит минимум времени в Йоркшире, создала себе соперничающую «семью» в Лондоне. Роуз тронули, глубоко тронули явные, даже бурные
