— Ну конечно, Самуил Эмильевич! — Немец взял ручку девушки, облобызал ее. — Еще раз благодарю. Как говорят у нас в Германии, данке шён.
— Битте шён, — ответила она с очаровательной улыбкой.
Как только Карл фон Мель вышел из комнаты и исчез в кабинете доктора, Сонька быстро схватила коробку с украшениями, махнула Красавчику, который стоял на стреме.
Бегом они бросились вниз, промахнули на первом этаже мимо медсестер, которые вели на процедуры какого-то несчастного, и выскочили во двор. Нырнули в карету, Улюкай изо всех сил огрел лошадей, и они понеслись прочь от докторского дома, сопровождаемые удивленным взглядом продавца, сидевшего в повозке фон Меля.
Карл фон Мель вошел в кабинет, вежливо поклонился.
— Здравствуйте, господин доктор Самуил Эмильевич. Я — Карл фон Мель. Вам жена говорила обо мне?
Лифшиц с интересом смотрел на него, кивнул, указывая на стул.
— Говорила. И весьма подробно. Присаживайтесь.
— Благодарю.
Немец сел и с деликатным ожиданием уставился на психиатра.
— Рассказывайте, — предложил тот.
— Она назвала вам сумму?
— Да, тридцать тысяч рублей.
— Из уважения к вам и к очаровательной супруге я сделал скидку. Теперь сумма составляет двадцать восемь тысяч.
— Замечательно. И что же входит в указанную сумму?
— Два колье, три кольца и три броши.
— Она это купила?
— Да, она купила. Украшения находятся здесь, в ее комнате.
— Даже так? И в чем проблема?
— Вы должны платить.
Доктор опешил:
— Я?!
— Вы. Так сказала жена.
Доктор встал, с улыбочкой профессионала прошелся по кабинету.
— Такого интересного случая в моей практике еще не было. — Он остановился напротив немца и спросил: — Скажите, любезный… А почему именно я должен оплачивать покупки вашей жены?
Немец удивленно уставился на него:
— Не понимаю.
— Жена выбрала покупки, верно?
— Да.
— Вы их одобрили.
— У нее отличный вкус.
— Ну так и платите за ее отличный вкус!
— Но почему я? — вскочил Карл фон Мель.
— А кто — я?
— Вы! Конечно вы!
— Почему?
— Потому что вы муж этой прелестной молодой женщины?
— Я ее муж?!
— Вы!
— А вы кто?
— Я — немец! Владелец ювелирной лавки на Фонтанке!
— А я, по-вашему, император Наполеон?
— Почему? По-моему, вы доктор Лифшиц.
— А вы — сумасшедший! — окончательно вышел из себя Лифшиц. — И вас давно пора лечить! Ваша жена мне все о вас рассказала!
— Моя жена? Она ничего не могла рассказать. Ее здесь нет, она в Германии. Я здесь пока один!
— А кто эта молодая женщина?
— Которая покупала бриллианты? Ваша жена. Ваша молодая красивая жена!
— Моя жена — Сара! Она старая! И бриллианты никогда не покупала!
— Платите мне деньги, двадцать восемь тысяч! — завопил разъяренный немец.
— Санитары! — ринулся к двери доктор Лифшиц. — Свяжите его — он буйнопомешанный! В лечебницу!
В кабинет ворвались три санитара, набросились на испуганного ювелира и принялись связывать его крепкими простынями.
Вскоре Сонька уже была в гостинице. В сопровождении Красавчика и Улюкая она шла к своему номеру, неожиданно увидела в коридоре Арона. Он попытался придержать ее, она коротко приказала ворам:
— Уберите его.
Те взяли Арона за руки, он попросил:
— Два слова, Соня…
— Я все уже знаю.
— Не знаешь. Я хочу, чтоб ты простила меня.
— А я хочу, чтоб ты пошел вон.
— Соня!
— Вон.
Воры снова взялись за Арона, и Улюкай поинтересовался:
— Сонь, бить его?
— Отпустите. Он и без того жизнью вдаренный.
Когда Арона уводили по коридору, он, оборачиваясь, крикнул:
— Смотри, сучка, пожалеешь! Сама приползешь, да поздно будет — не прощу унижения, не приму! И выблядка твоего не признаю!
Воры оглянулись на хозяйку, и она кивнула:
— Пригладьте его. Только без увечий.
Гостиничный номер, где остановилась Соня, был большой и довольно дорогой. Воровка лежала на изящном диванчике и читала, когда раздался стук в дверь. Улюкай, дремавший в прихожей в качестве охранника, быстро поднялся, спросил через дверь.
— Прошу открыть, — послышался старческий голос. — Это здесь принимают бездомных и замерзших?
Сонька сразу узнала голос старого вора Левита Сандановича, бросилась к двери.
Улюкай впустил старика, и девушка с визгом повисла на шее гостя.
— Ну, ну, поаккуратней! — заворчал тот. — Если ты думаешь, что мне двадцать лет, то сильно ошибаешься.
Санданович прошел в номер, передал Улюкаю тяжелую трость и промокшую шляпу, сам с удовольствием рухнул в кресло.
— Хочу задать вам, девочка, вопрос. Почему так получается? Молодая и красивая дама обязательно живет в роскошных, дорогих номерах и наверняка в обществе красивых мужчин, а старому еврею достаются только его болячки, плохая погода и уродливые старухи?
Сонька рассмеялась:
