— Да, странно. Тем более перед вами… — согласилась женщина и неожиданно спросила: — Хотите, я в чем-то вам признаюсь?
Гришин с иронией усмехнулся.
— Если не боитесь.
— Не боюсь. Я никакая не француженка, я та самая воровка, которую вы ловите. Сонька Золотая Ручка.
Егор Никитич спокойно воспринял сказанное, кивнул.
— Я это знал и раньше, теперь же вы поставили все на свои места. — И поинтересовался: — Зачем вы мне в этом признались?
— Зачем? — переспросила женщина. — Во-первых, сегодня я вам поверила и поняла, что вы не машина, а человек. А во-вторых, устала лгать и выкручиваться. Будет суд, будет опять каторга, будет неминуемая смерть где-нибудь на Сахалине. Ну и что?.. Воровка! С этим родилась, с этим и подохну. Вот только жаль моих девочек, у которых такая мать.
— Кстати, — сказал следователь, — вашей дочери удалось бежать.
— Михелиночке?
— Да, младшей.
На глазах воровки показались слезы.
— Это правда?.. Вы не врете?
— Зачем мне врать в такой день? — пожал плечами Гришин. — Ей помогли ваши коллеги, обведя вокруг пальца весь наш сыск.
Сонька плакала.
— Боже, моя доченька бежала… Как я счастлива, боже. Я не могу в это поверить. — Поднялась, неожиданно поцеловала руку следователя. — Благодарю вас. Вы сделали мне такой подарок.
Тот легонько отстранил ее, заставил сесть на место.
— Хорошо, что я хотя бы что-то сделал приятное.
— А какой у вас сегодня день? — спросила воровка, вытирая слезы. — День рождения?
— Скорее наоборот, — усмехнулся Гришин и отмахнулся. — Не будем о грустном… У вас что-нибудь есть ко мне?
Она пожала плечами.
— Вряд ли. Вы уже успокоили мою душу.
— В таком случае у меня кое-что будет к вам. — Следователь перешел на шепот. — Ни в коем случае не соглашайтесь на побег!.. Это провокация!.. Вас поймают, и это будет основанием для возбуждения прямого судебного дела. Ищите другие пути к освобождению. Пусть об этом подумают ваши товарищи!
— Спасибо, — тихо произнесла Сонька.
— Не стоит. Я сделал лишь малую часть того, что должен проделать сегодня.
Воровка удивленно взглянула на него, он странно усмехнулся, поднялся.
— Простите меня. — И направился к выходу. Остановился, вдруг вспомнил. — Совсем забыл. Вы просили чайник и кружку. Вам сегодня же все это подадут. — И покинул камеру.
В сопровождении конвойного Гришин прошел по коридорам Крестов, спустился по решетчатым лестницам на нижний этаж, толкнул дверь своего кабинета.
Махнул конвойному, чтобы тот удалился, неспешно опустился за стол. Какое-то время сидел в тяжелой задумчивости, затем выдвинул ящик стола, извлек оттуда револьвер. Проверил наличие патронов в нем, поднес к виску и нажал на спусковой крючок.
Раздался глухой, с эхом, выстрел.
Сонька, глядя в одну точку, неподвижно сидела на койке, когда услышала звук открывающегося окошка. В нем показалось лицо прапорщика Глазкова.
— Арестованная Матильда Дюпон, — позвал он, — подойдите!
Она послушно поднялась, приблизилась к окошку. Илья подал ей сначала жестяной чайник, затем такую же кружку.
— Велено вам принести. — Быстро оглянулся, прошептал: — В чайнике двойное дно, там все найдете.
— Я не поняла.
— Поймете!.. Видел мадемуазель Бессмертную, она готова поучаствовать в вас.
— Благодарю. Как она?
— Ждет, когда вы освободитесь. — Прапорщик снова оглянулся. — У нас происшествие. Застрелился следователь Гришин.
— Кто? — не поняла Сонька.
— Следователь, который вел ваше дело. Пулю в лоб!
Глазков быстро захлопнул окошко, и в коридоре послышались его быстрые удаляющиеся шаги.
Воровка в задумчивости повертела чайник, налила из него теплой воды в кружку, попробовала на вкус. Затем снова принялась изучать чайник, заметила в самом низу то ли пластинку, то ли задвижку, нажала на нее пальцем. Ничего необычного не случилось. Тогда Сонька сильно нажала на пластинку ногтем, раздался щелчок, и дно чайника отделилось от корпуса. На дне лежали туго свернутая шелковая веревка и замотанная в тряпочку ножовка.
Женщина торопливо сложила все на место, прищелкнула дно к чайнику, прислушалась к шагам в коридоре.
Было тихо.
Никанор был совсем плох. Лицо его было в синяках и кровоподтеках, лежал он в своей комнатушке на продавленном диване, печально смотрел на сидящую напротив Анастасию.
— Что же нам с ним делать? — тихо спросила княжна.
Дворецкий слабо тронул плечами, едва слышно ответил:
— Гнать, как бешеную собаку.
— Я велела, не уходит. Грозится пойти в участок и обо всем рассказать.
— О чем он может рассказать? — удивился старик.
— О воровках. Говорит, знает и про Соньку, и про Михелину.
— Ничего о них не слышно?
— Нет. Сонька по-прежнему в Крестах, а Миха после вокзала куда-то исчезла.
— Может, в полиции?
— Нет, она сумела убежать. Все газеты написали об этом.
— А что князь Андрей?
— Совсем плох. После случившегося не встает. Нога сильно кровоточит.
— Как бы не пал духом.
— Вроде держится. Хотя все время спрашивает о Михе.
— А Семена, привратника, уволили? — неожиданно спросил дворецкий.
— Сам ушел.
— А Володька где?
— Спит у себя. Пьяный.
Помолчали, княжна повторила свой изначальный вопрос:
— Что же с ним делать?
Никанор нежно коснулся ее руки, слабо улыбнулся.
— Я что-нибудь придумаю.
Табба была нервная и злая. Готовилась к выходу в зал, срывала свое состояние на Катеньке, помогавшей ей застегивать платье.
— В чем дело?.. Сколько можно копаться?
— Пуговички разошлись, — виновато объяснила прислуга. — Сейчас я прихвачу их.
— По-твоему, я располнела?
