— Пока не появлюсь. А как свистну, сразу его и хватайте. Косенький такой, азиат!
Городовой с недоверием посмотрел ей вслед, затем поспешил в сторону двух полицейских, прогуливавшихся на углу Невского и Екатерининского канала.
В кабаке половина столов была свободна. Варвара бегло оглядела помещение, наметанным глазом вмиг поймала азиата и его приятеля в дальнем углу — это были Жак и Китаец, — направилась к соседнему с ними столику.
Громко отодвинула тяжелый стул, рухнула на него грузно, со вздохом.
— Половой!
Половой подошел сразу, поинтересовался:
— Решили вернуться?
— Не твое поганое дело!.. Вина бутылку!
— Французского или подешевле?
— Пьем только французское!
— Слушаюсь, госпожа.
Половой ушел выполнять заказ. Антошкина обвела неуверенным взглядом зал, остановилась на соседях. Они о чем-то почти неслышно спорили, и состояние у них было довольно нервное.
— Кавалеры! Ку-ку! — позвала Варвара. — Не желаете разделить одиночество прелестной дамочки?
— В следующий раз, — отмахнулся Китаец и снова углубился в разговор с Жаком.
Половой принес бутылку вина, при клиентке откупорил ее, дал попробовать девице. Она одобрительно кивнула:
— Наполни.
Тот исполнил распоряжение и удалился.
Варвара подняла бокал, кокетливо позвала:
— Мужчинки!.. Ваше драгоценное! — Выпила, посидела какое-то время, снова налила вина. — Господа! — Поднялась, направилась к соседям. — Умоляю, развлеките женщину. У нее сегодня препоганое состояние! — Опустилась на свободный стул рядом с Китайцем, попыталась положить ему руку на плечо. — Как тебя кличут, милый?
Он довольно грубо сбросил руку, так же грубо ответил:
— Ишаком! Который не только возит, но и брыкается!
— Так вы Ишачок?.. Очень дивное животное. Обожаю ишаков.
— Пошла отсюда!
— Нехорошо… Очень нехорошо так с девушкой разговаривать. И потом такие резкие жесты!.. Не только ишак, но и быдло!
— Мадемуазель, — вмешался Жак, — мы закончим беседу и непременно уделим вам внимание. Будьте любезны, посидите пять минут за своим столиком.
— Но он хамит!
— У него сегодня тоже дурное состояние.
— А мне плевать!.. Сегодня я ушла от мужа, и мне необходимо с кем-то побеседовать. Иначе подохну!
— Потом… Чуть погодя, сударыня. Мы к вам скоро подсядем.
— А вы, мой косенький ишачок, тоже обещаете?
Антошкина попыталась погладить Китайца по голове, но он с такой силой оттолкнул ее, что дама свалилась со стула и грохнулась на пол, пролив вино.
— Бьют! — заорала. — Убивают!.. Половой, зови городового!
Тот бросился ее поднимать, но она продолжала кричать:
— Городового зови, сказала!.. Покалечили!.. Избили!
Жак быстро бросил на стол рублевую купюру и вместе с Китайцем заторопился к выходу.
— Держи их! — вопила Антошкина, поднимаясь и настигая мужчин. — Где полиция!.. В участок паразитов! Половой!
Обслуга кабака, привлеченная скандалом, столпилась на входе в поварскую, половой метнулся звать городового. Варвара тем временем догнала Китайца, вцепилась в пиджак.
— Что ж, изувер, натворил?.. За что изуродовал невинную и несчастную?.. В острог тебя, в острог!
Жак отшвырнул девицу, подтолкнул товарища к входной двери, и они вывалились на улицу.
Антошкина не отставала. Увидела городового и двух полицейских, метнулась к ним.
— Полиция!.. Городовой!.. Держите их! Особенно косоглазого! Ишака чертова!.. Избил женщину, покалечил!
Городовой умудрился перехватить убегающего Китайца, прижал к стене:
— Стоять!.. Не двигаться! Немедля в участок! — и принялся дуть в свисток.
Жак метнулся прочь, полицейские бросились было за ним, однако он нырнул в ближайшую подворотню, запетлял во дворах, затерялся, слыша за спиной свистки полицейских.
Мирон Яковлевич в раздумье ходил по следственной комнате. На сидящего на табуретке Китайца не смотрел, собирался с мыслями.
— Значит, еще раз… Фамилия, имя и по батюшке.
— Петров Иван Михайлович, — ответил Китаец, трогая ссадину на лице.
— Все, значит, русское, а мордоварня не русская. Так получается?
— Я крещен, ваше благородие, — ответил Китаец. — Можете проверить по церковным книгам.
— Проверим. Непременно проверим. — Миронов остановился напротив допрашиваемого. — За что набросились на девицу?
— Не набросился. Толкнул… Потому как приставала.
— К вам?
— И ко мне, и к приятелю.
— Приятель где?
— Не знаю. Сбежал, видать.
— Сбежал?
— Сбежал. Испугался. Полиция засвистела, вот и дристанул.
Мирон Яковлевич опустился на стул напротив.
— Будем, Иван Михайлович, по-честному?.. Или маленько поиграем в говорильню?
— А я только по-честному, ваше благородие.
Тот протянул руку назад к столу, взял папку с бумагами, полистал ее, достал карандашный рисунок с физиономией Китайца, протянул задержанному.
— Вы?
Тот посмотрел на портрет, покрутил головой.
— Похож, но не я. Мы, китайцы, все на одно лицо.
— Что верно, то верно, — согласился сыщик. — Вы для нас на одно лицо, мы для вас. — Достал портрет Таббы и Беловольского. — Из этих лиц кого-нибудь знаете?
— Нет… Никого, — покрутил Китаец головой, заметно сглотнув сухость в глотке.
— Определенно не знаете?
— Как перед матерью клянусь. А они кто? — кивнул допрашиваемый на рисунки.
— Кто?.. Бандиты. Налетчики! Банки потрошат.
— И госпожа тоже?
— И госпожа тоже. Знаете ее?
— Ответил же, нет. Первый раз вижу.
Миронов положил папку снова на стол и, подперев подбородок кулаками, уставился на допрашиваемого.
— Иван Михайлович… Господин, который попадает сюда по подозрению, крайне редко выходит на свободу невиновным. Мы просто так, случайно, никого не задерживаем. Девица, которую вы обидели, агент.
