— Красивая легенда, — заметил Рикардо. — Но не более.
— Почему ты так говоришь?
— Лишить себя жизни, такой юной, прекрасной, полной надежд, только потому, что твою страну завоевали? В это трудно поверить.
— Они предпочли смерть бесчестию и рабству. А может быть, не хотели видеть, как будут умирать их любимые.
— Пожалуй, ты права. Только женщина может понять это. Я включу эту легенду в свою книгу. — Глаза Рикардо загорелись. Фантазия заработала. — Моя героиня окажется в таком же положении и сделает тот же выбор. Ее спасет морской офицер. Русский.
— Русский? — удивленно переспросила Виолетта. — Почему русский?
— Ты не представляешь себе, что здесь творилось двести лет назад, а именно, в августе 1791 года. Здесь, вот на этой скале, располагалась мощная артиллерийская батарея турок.
Он схватил Виолетту за руку и потянул за собой на край мыса. Море раскинулось перед ними насколько хватало глаз. Изломанная линия берега тонула в розовой дымке. Где-то далеко под ногами летали с пронзительными криками чайки.
В этой бухте под прикрытием пушек стояла крупная турецкая эскадра под командованием капудан- паши Хусейна. Тридцать пять боевых кораблей, не считая мелких. Огромная, грозная сила. Они, наверное, думали, что никто не посмеет бросить им вызов именно здесь. Но был один русский адмирал, Федор Ушаков, гений морского боя, который напал на них всего с двадцатью кораблями. Сил у него было почти вдвое меньше, чем у турок, и никакой поддержки с суши.
— Как же он решился на это? — взволнованно спросила Виолетта.
— Он поломал все каноны морского боя. Бросил свои корабли между берегом и турецкой эскадрой и расстрелял их в упор. Можешь себе представить, какая началась паника. Турецкие корабли, те, что уцелели, бросились удирать в море. Ушаков погнался за ними и уничтожил почти все. Но этого мало. Он на своем корабле атаковал и потопил флагман противника. Неслыханное дело! Обычно адмиралы берегут себя. Но не этот. Лев, настоящий лев! Я совершенно случайно наткнулся на этот материал, когда изучал историю войн на Средиземноморье, и этот человек совершенно заворожил меня.
— И ты решил написать об этом книгу?
— Да. Тем более что он участвовал в освобождении Италии от французов, воевал с Наполеоном.
— И поэтому ты приехал сюда? Чтобы увидеть все своими глазами?
— Именно. Не могу писать о том, чего не видел. Здесь даже скалы пришпоривают воображение.
— Это будет лучшая твоя книга, я чувствую, я знаю.
— Иначе и быть не может, ведь героиня будет похожа на тебя.
Виолетта не нашлась что сказать, только тряхнула волосами и, взяв его под руку, повлекла по тропинке между скалами. Тропинка все сужалась. Они теснее прижимались друг к другу.
Вдруг за поворотом их глазам открылась крошечная часовня, вырубленная в теле горы. В глубине мерцала одинокая свеча, освещая неверным светом лик Богородицы. Взгляд ее мягких печальных глаз притягивал к себе. Пригнув головы, они переступили порог и остановились перед иконой. Она, казалось, вела с ними безмолвный разговор.
В дверном проеме возникла высокая фигура, на мгновение заслонив собой свет. Вошел пожилой священник в простой рясе. Длинные волосы и борода с обильной проседью густой пеленой закрывали его грудь и плечи. Он взглянул на молодых людей и, не говоря ни слова, протянул им две свечи. Они зажгли их и посмотрели друг на друга. В их неверном дрожащем свете глаза Виолетты казались огромными. Губы трепетали.
— Я люблю тебя, — прошептал Рикардо, легко прикоснувшись губами к ее губам, и почувствовал, как на них рождаются те же самые слова.
Они поставили свечи перед иконой. Постояли несколько мгновений в молчании, держась за руки. Виолетта повернулась к священнику.
— Благословите нас, батюшка, — попросила она.
Он прикоснулся рукой к ее голове, потом к голове Рикардо, перекрестил их и произнес низким, звучным голосом:
— Мир и любовь. Да пребудет с вами благословение Божие.
13
Иван постучал в дверь, но ему никто не ответил. Подергал ручку, постучал снова, громче. Ему послышался какой-то шорох, но ответа по-прежнему не было.
— Эй, есть тут кто-нибудь? Виолетта! — позвал он. — Цветомила!
За дверью раздались легкие шаги и вдруг замерли. Ивану показалось, что он слышит чье-то дыхание.
— Виолетта! — снова позвал он. — Это я, Иван.
Дверь медленно приоткрылась. В образовавшуюся щель он увидел незнакомое девичье лицо с распухшими от слез глазами.
— Вы Цветомила? — спросил Иван.
Девушка кивнула.
— Я — Иван Маринов, друг Виолетты. Она здесь?
Отрицательный взмах головой.
— Можно мне войти? Мне надо поговорить с вами.
Девушка отступила на несколько шагов. Иван толкнул дверь и оказался в крошечном холле. Едва он вошел, она метнулась к двери и заперла ее на ключ.
Некоторое время они молча рассматривали друг друга. Наконец Иван решился прервать затянувшуюся паузу.
— Цветомила, скажите мне, где сейчас Виолетта. Ее ищут. Я приехал, чтобы помочь ей.
Цеца содрогнулась всем телом.
— Они уже почти нашли ее, — еле слышно прошептала она.
— Что? Кто? — Иван был совершенно ошарашен этой новостью. Значит, кто-то опередил его. Он импульсивно схватил девушку за плечи. — Расскажите же скорее, что случилось?
Цеца взвизгнула, вырвалась и отбежала на другой конец холла.
— Не прикасайся ко мне! — закричала она страшно. Лицо ее побелело, глаза дико блуждали.
Иван испугался. Он совсем не ожидал такой бурной реакции и никак не мог понять, что же он такого сделал.
— Успокойся, — мягко сказал он. — Я не причиню тебе никакого вреда.
— Они тоже так говорили и… и… изнасиловали меня. — Она разрыдалась так отчаянно и безутешно, что у Ивана комок подкатил к горлу. Он совершенно терялся при виде женских слез.
— Их было двое. Они называли друг друга Атанас и Станчо. Сначала они искали Рикардо, а потом нашли вещи Виолетты и сказали, что вернутся за ними обоими. — Цецу как прорвало. Слова лились бурным потоком. — Атанас, мерзкая горилла, чуть не задушил меня. Смотри. — Она подошла к нему вплотную и запрокинула голову.
Иван увидел багровые кровоподтеки на ее нежной шее.
— Он сказал, что, если я расскажу о них, он вернется и доведет дело до конца. Я тебе все рассказала, так что я человек конченый. Он на ветер слов не бросает. Он убьет меня, понимаешь, убьет! — Ее всю колотило, глаза вдруг высохли и лихорадочно блестели.
Иван понял, что у нее начинается истерика. Надо было срочно что-то сделать. Он бросился на кухню, схватил полотенце, намочил холодной водой, плеснул воды в стакан, заглянул в холодильник. Увидев бутылку вина, взял и ее.
Когда он вернулся в холл, Цеца бесформенным комочком съежилась на полу. Она крепко обхватила себя руками и мерно раскачивалась из стороны в сторону. Иван примостился рядом и приложил сложенное
