вагонов и открытых платформ, на которых вывозилось какое-то оборудование. Так в конце ноября 1941 года группа испанских летчиков после многих дней блужданий по вражескому тылу прибыли в город Энгельс, расположенный на Волге недалеко от Саратова.
Там в военкомате; куда они зашли в первую очередь, неожиданно встретились со своим старым знакомым.
— А!.. Вы те самые испанцы, которые еще в Харькове обращались ко мне с просьбой направить на фронт? — спросил их полковник Старинов, с удивлением рассматривая оборванных, изможденных, почерневших от солнца людей, крепко сжимавших в руках немецкие автоматы.
— Да, товарищ полковник! Они самые!
— И как же вы выполнили поставленную перед вами задачу?
— Мы сделали все возможное. Сделали бы и больше, но не хватило взрывчатки и мин.
— Объяснять долго не нужно. Один ваш вид говорит сам за себя… И это трофейное оружие. Вы зачислены в 5-ю инженерную бригаду. Там получите новое задание.
По льду залива
Стояли холодные дни. Над заснеженными полями дули сильные ветры. Никогда раньше в этих местах не было такого холодного ноября. Это подтверждали и местные жители. Немцы и итальянцы находились уже по ту сторону Таганрогского залива и продвигались к Ростову-на-Дону. Советские войска расположились по другую сторону залива, в Ейске и Азове. Берега и сам залив были покрыты снегом. Замерзли пресные воды залива; как камень, застыли песчаные пляжи. Мороз до 35 градусов ниже нуля и холодные ветры сковали землю, и на этом белом фоне выделялись лишь участки леса, издали похожие на острова в снежном океане.
Испанские летчики теперь находились в 5-й инженерной бригаде, которой командовал полковник И. Г. Старинов. Это были Хосе Мария Браво, Андрео Фьерро, Эрминио Кано, Хуан Отеро, Мариано Чико, Рафаэль Эстрела, Анхель Альберкас, Бенито Устаррос, Бельда. Раньше они были авиаторами, теперь же им предстояло на санях совершить бросок в тыл врага.
Сильные кони быстро помчали сани по заснеженному льду. Определяя путь по компасу, испанцы устремились к противоположному берегу бухты. Бешеный ветер бросает в лицо пригоршни колючего снега. То на несколько секунд вдруг наступает затишье, то вдруг снова налетает сильный порыв ветра со снегом. Ночь накрыла все вокруг черным покрывалом, и лишь смутно темнеют на снегу летящие вперед сани.
— В такие ночи даже волки, наверное, не выходят на охоту, — поеживаясь от холода, говорит Бельда.
Ему никто не отвечает. Отеро высовывает голову из воротника полушубка, окидывает взглядом клубящиеся вихри снега и вновь кутается.
Лошади легко везут сани. Полозья оставляют неглубокую колею в снегу.
— Кажется, будто едем назад! — восклицает Рафаэль и смахивает с лица слезинки, выкатившиеся из глаз от сильного ветра.
— Мы уже на месте, — сообщает капитан Игнатюк и начинает ругать лошадь, которая, поскользнувшись, упала на передние ноги и теперь то ли не хочет, то ли не может подняться.
— Рафаэль, Мариано! — подзывает товарищей Хуан Отеро.
Все собираются вместе. В кромешной тьме трудно узнать друг друга. Лишь сверкают глаза из-под шапок, обсыпанных снегом.
— Подготовить оружие и взрывчатку! — приказывает капитан.
Бойцы выполняют приказ быстро, сосредоточенно и молча. Двое из них остаются с лошадьми. Все остальные уходят в ночную темноту. Дозорные из группы осторожно пробираются к берегу и там по характерным расщелинам в скалах узнают место прежних вылазок.
— Это здесь, — шепчет Браво.
— Мадре миа, как холодно! — тихо отзывается Бельда.
Трудно взбираться по скользким скалам. Снег с них сдуло ветром, и они стали гладкими как лед. Случается, что не можешь двинуться ни назад, ни вперед. Наконец все наверху.
— Внимание! — говорит капитан Игнатюк. — Повторяю задачи. Шоссе — для Эрминио. Тебе, Фьерро, — мост. Петренко, Отеро, Альберкас — штаб. Остальные будут прикрывать отход. Итальянцы этой ночью не высунут и носа на улицу! Бельда и Рафаэль пойдут со мной. Будем минировать все что можно: вагоны на станции, цистерны с горючим, паровозы. Ровно в пять сбор здесь: будем возвращаться.
22 человека приступают к выполнению задания. Ямы в снегу роют кто черенком ножа, кто лопаткой, а кто просто руками, затем устанавливают мины. Ветер свистит в ушах, унося прямо из-под рук частицы льдистого снега.
Время тянется медленно — минуты кажутся часами. Один за другим возвращаются бойцы. Глоток чистого спирта немного согревает. Наконец вернулись все.
— Пошли, ребята! Итальянцам, которые подорвутся на минах, придется позавтракать у святого Петра!
Так в течение нескольких месяцев группы подрывников наносили ощутимые удары по тылам итальянской дивизии, которая пыталась прорваться к Ростову-на-Дону.
Последнюю такую вылазку они осуществили, когда уже начал таять снег и по-весеннему стало пригревать солнце. В ту ночь Бельда шел впереди группы и пробовал лед штыком, чтобы не провалиться в прорубь. Неожиданно раздался треск ломающегося льда и всплеск воды. Мгновенно Бельда оказался в воде и теперь барахтался, пытаясь выбраться. Однако лед ломался, и полынья затягивала его все глубже и глубже.
— Андре!.. Эрминио!..
— Ты где?
— Здесь! Здесь!
Когда наконец его обнаружили в ночной темноте, над прорубью уже торчали только руки с ружьем. Двое вытащили товарища из проруби и положили его на снег. Одни быстро стащили с него мокрую одежду, другие разделись, чтобы своей одеждой согреть спасенного из ледяной купели. В рот ему влили несколько глотков спирта. Бельда поперхнулся, но открыл глаза. Зубы его застучали от холода.
— Вставай! Нужно двигаться!
Бельду подхватили под руки и стали водить, подталкивая сзади.
Противник с берега, услышав шум на льду, открыл огонь из минометов и орудий. Неприцельный огонь не причинил группе никакого вреда, однако от взрывов снарядов стал лопаться лед, заплескалась вокруг вода, по льду поползли длинные, коварные трещины.
Противник вел беглый огонь, но спускаться с берега не решался. Одна из лошадей испуганно шарахнулась в сторону. Хуан Отеро схватил вожжи, пытаясь сдержать лошадь, но та встала на дыбы и упала на колени. Под ней проломился лед. Мгновенно и сани и лошадь провалились в образовавшуюся трещину, послышался треск ломающихся оглобель. Подрывники бросились спасать лошадь. Полынья увеличивалась. В это время противник усилил артобстрел. Возня на льду в темноте явно вызывала у него беспокойство.
Когда лошадь перестала биться в ледяной воде и присмирела, ее удалось опутать веревками и дружными усилиями вытащить на лед. Тело ее била дрожь, а глаза, устремленные на людей, сверкали, как два фонарика. Ее подняли на ноги и привязали к другим саням. Копыта лошадей дружно застучали по льду: скорее прочь от этого проклятого места! Отряд все дальше удалялся от вражеского берега. Выстрелы итальянцев стихали. Оказавшись на своей стороне, все облегченно вздохнули и на радостях обнялись: уже никто из них не думал выйти «сухим из воды».
И только теперь заметили, что снег вокруг Анхеля Альберкаса порозовел, окрасившись кровью, которая текла из разорванного рукава полушубка.
— Ты ранен? Что с тобой?
— Ничего страшного, пустяк! Царапнуло осколком снаряда…
