пахнет как в больнице, где полным-полно инвалидных колясок; я не желаю, чтобы меня пихали на колени к незнакомым людям, которые будут мять меня и тыкать в меня пальцами. Я этих людей никогда не видел и видеть не хочу, от них пахнет ментоловой мазью и мокрыми трусами. — Глаза Джо горели от ярости. — Отнеси им плюшевого медведя или игрушечного кота – одного из тех хорошеньких мохнатых котиков в натуральную величину, которых продают в магазине. Только оставь в покое своего покорного слугу.
Он отвернулся, свернулся клубочком в лучах солнца и закрыл глаза.
Однако нежелание Джо скоро сойдет на нет, упрямство растает как дым. Когда малышка Дульси примется за дело и посмотрит на него своими дивными зелеными глазами, непоколебимое отвращение кота начнет таять. Не пройдет и двух дней, как серый кот с удивлением обнаружит, что он сидит на стариковских коленях и беспрекословно подставляет спину под дрожащие морщинистые руки. Вскоре он с интересом примется за исследование пансионата «Каса Капри», пытаясь понять, что не так в этой тихой благоустроенной обители для престарелых.
Глава 3
В пустовавшей ночами библиотеке Молена-Пойнт было так тихо, что мурлыканье Дульси эхом отлетало от забитых книгами стен. Маленькая пестрая кошка разлеглась на столе среди груды газет. Сумрачные пустые залы простирались загадочными пещерами, которые сейчас принадлежали лишь ей одной. Ночью темное святилище библиотеки поступало в ее распоряжение, и не нужно было делить его ни с кем.
Ночью смолкали шорохи торопливых шагов, уходил суетливый персонал, гасли слишком яркие лампы; ночью не было деловитых посетителей и стаек детей, которых пасли учителя, строго взирая на хихикающую и резвящуюся среди ярких книг ораву. В дневное время Дульси играла роль общественной кошки: она дружелюбно бродила среди ботинок и затянутых в нейлон щиколоток, в избытке принимая ласки и восторженные слова. Она официально числилась кошкой библиотеки Молена-Пойнт и признавалась таковой всеми, кроме одной из служащих. Библиотечные кошки были последней модой в общественной деятельности этих заведений, и в дневное время на Дульси была возложена обязанность приветствовать посетителей и привлекать новых читателей. Она выполняла функции главы службы по связям с общественностью. Единственная сотрудница, которая не одобряла ее присутствие, была в явном меньшинстве. Ее недавние попытки избавиться от Дульси натолкнулись на общегородской протест. С помощью воззваний и публичного обсуждения позиция Дульси приобрела надежность и непоколебимость. Они видела свой портрет в официальном издании Общества библиотечных кошек, помещенный рядом с фотографиями многочисленных подобных ей особ. Так что в дневное время общественных дел у нее хватало.
Но по ночам, когда не требовалось притворяться дурочкой, по ночам, когда можно делать что заблагорассудится, стоило только вытянуть лапой несколько заранее выбранных томом с полок и – вуаля! — можно исследовать любую тайну, путешествовать повсюду и с упоением витать в самых несбыточных мечтах.
Время от времени по окнам пробегал луч света – какой-нибудь одинокий автомобиль с шуршанием скользил по улице. Затем ее ушки вновь наполнял шум прибоя, доносившийся с побережья, от которого библиотеку отделяло шесть кварталов. Еще было слышно, как дубовая ветка скребет по уложенным внахлест глиняным черепицам крыши невысокого здания в средиземноморском стиле.
Улицы городка за темными окнами были пустынны. Дубовые ветви чернели на фоне подсвеченных луной облаков; их узловатые тени ложились поперек стола и горки раскрытых газет. Каждая газета была аккуратно скреплена деревянной планкой, с помощью которой ее подвешивали на стойку. Дульси потребовались некоторые усилия, чтобы зубами снять каждую из них, запрыгнуть вместе с ними на стол и разложить, не разорвав страницы.
Газеты были не местными; каждая из них – из какого-нибудь другого городка на побережье Калифорнии к югу от Молена-Пойнт. Дульси изучала их много часов, складывая по кусочкам историю воровки-домушницы. Переворачивая страницы коготками и стараясь не оставлять красноречивых отметин на мягкой бумаге, она поняла, что эта воровка – и некая за гадка, и в то же время грандиозный розыгрыш. Женщина действовала чрезвычайно нагло, спокойно заходя в незапертые дома среди бела дня и выходя оттуда с грузом ювелирных украшений, наличных, мелкой бытовой электроники и предметов искусства. Она ограбила четыре десятка домов в дюжине прибрежных городков. Должно быть, та же самая женщина действовала теперь в Молена-Пойнт, хотя местная газета ни словом не сообщала ни о каких кошках. Но Серый Джо стоял на своем. У него был собственный источник информации, недоступный широкой публике.
В отличие от Джо Дульси находила методы воровки чрезвычайно занятными. Воспользоваться котом для прикрытия, совершать свои набеги так нахально – все это будоражило и смешило ее.
В то же время Дульси испытывала и другие чувства. Манеры бесстыжей тетки забавляли ее, но они же будили в ней охотничью страсть. Дульси охватывало острое желание выследить и атаковать.
Однако хищническая жажда Дульси не шла ни в какое сравнение с интересом Джо. Он сидел на хвосте у воровки – домушницы уже несколько недель. Его изумляла эта женщина, и с типично мужским эгоизмом он злился, что она смеет прикрываться котом в качестве алиби.
Дульси перекатилась на островок лунного света и наподдала лапой ночной бабочке, которая оказалась взаперти вместе с ней. Бессмысленное существо все время норовило нырнуть в полоску света. Дульси подумала, что неплохо бы вернуть газеты на место, однако это было делом нелегким. В конце концов, если она оставит их на столе, Вильма завтра утром заберет их отсюда и вернет на место. Вильма всегда собирала разбросанные книги и газеты, оставленные на столах припозднившимися читателями. Несмотря на седину, когда дело касалось работы, Вильма проявляла энергию урагана и могла дать сто очков вперед молодым коллегам.
Хозяйка и покровительница Дульси проходила пешком несколько километров в день, раз в неделю посещала спортзал и до сих пор в тире попадала в «яблочко». Это умение требовалось в ее прежней профессии – офицера по надзору за условно осужденными. Помощь людям входила в круг профессиональных интересов Вильмы, поэтому вполне естественно, что она присоединилась к программе «друг-не-вдруг».
Послезавтра должен состояться ее третий визит в пансионат для престарелых. Дульси не стала рассказывать Вильме обо всем, что там узнала. Лучше кое-что оставить при себе, по крайней мере пока.
В спокойной и упорядоченной жизни пансионата происходило нечто странное, что не вписывалось в число повседневных мелких проблем. Дульси не стала пересказывать Вильме услышанные истории. Ей не хотелось расстраивать хозяйку. Не рассказывала она об этом и Джо, но по другой причине.
Она хотела, чтобы Джо присоединился к программе по доброте душевной, а не из-за того, что не может устоять перед тайной. Если бы она сообщила ему то, что поведала ей бабулька Мэй Роз, он уже крутился бы среди стариков, мельтешил у них под ногами, высматривая и вынюхивая.
Нет, она хотела, чтобы кот принял участие в программе исключительно из сострадания.
Сама же Дульси загорелась поучаствовать, едва об этом услышала. Полдюжины журнальных статей на эту тему, которые она нашла, не на шутку зацепили ее. Идея использовать кошек как лечебное средство для пожилых людей и проблемных детишек казалась ей по-настоящему увлекательной затеей, способом принести настоящую пользу миру.
Однако Джо совершенно не заботили добрые дела, и это был его единственный недостаток. Он только рассмеялся, когда Дульси рассказала ему о тех кошках, о которых она прочитала и которые помогали людям.
Например, про кота, который помогал людям с болезнью Альцгеймера восстановить часть своих утраченных умственных способностей «путем безусловной любви и пробуждением теплых воспоминаний в их сознании». Но Джо поднял ее на смех. Кот-целитель по имени Банджи обладал какой-то особой магией, действительно лечебной силой. Дульси поделилась этим с Джо, но тот прямо зашелся от хохота, едва не свалившись с крыши, — судя по всему, сказанное его весьма позабавило.
— Не вижу здесь ничего смешного. В статье говорится, что пациенты, которые практически утратили
