– Да, договор утвержден, – согласился мастер Синанджу. – Пришло время узнать мнение оракула.
– Какого такого оракула? – удивился Римо.
– А вот этого.
Все взгляды обратились в ту сторону, куда был нацелен указательный палец мастера Синанджу.
Палец показывал на большой экран телевизора, что стоял в углу квадратной комнаты.
Глава 4
– Какой страшный оракул! – певучим голосом протянул Лобсанг Дром. – Это же долбаный телевизор!
– Да, долбаный телевизор, – подхватил Кула. – Теперь, когда мы свергли иго коммунизма, такие вот долбаные телевизоры стоят у нас в Монголии в каждом городе и становье. У меня одного тридцать таких аппаратов, чтобы, не переключая каналы, смотреть все программы одновременно.
– Это не обычный телевизор, – перебил его Чиун. – Волшебный.
– Прямо там – волшебный, – фыркнул Римо. – Самый обыкновенный – японский.
Присмотревшись как следует, все остальные тоже увидели марку: «Нишицу».
– Да, это японский телевизор, долбаный японский телевизор, – пробормотал Кула.
– Это дзен-буддистский оракул? – забеспокоился Лобсанг Дром. – Я не смогу принять предсказания дзен-буддистского оракула.
Мастер Синанджу глубокомысленно покачал головой.
– Это не дзен-буддистский оракул. Он просто укажет нам, где живет новый бунджи-лама.
– Бунджи-лама живет всегда, – заявил Лобсанг Дром.
– Вряд ли он проживет долго, если вы не выпустите его из сундука, – заметил Римо.
Мастер Синанджу резко хлопнул в ладоши.
– Чтобы выслушать мнение оракула, – объявил он, – нам надо свериться с подсказчиком. Римо, принеси волшебный подсказчик.
– Какой еще, к черту, подсказчик?
– Телевизионный подсказчик, дуралей ты безмозглый! – прошипел Чиун. – У тебя что, уши воском забиты?
– Нет, но меня уже воротит от запаха этого долбаного сундука.
– Вот уж не знал, что это долбаный сундук, – просипел Кула.
– Подсказчик всегда хранится на почетном месте возле оракула, чтобы бестолковые слуги всегда могли его найти, – с особой выразительностью произнес Чиун. – Неси же скорее!
– А, этот подсказчик, – протянул Римо и, подойдя к телевизору, взял программу за последнюю неделю. Чиун повернул ее первой полосой к гостям.
– Я не умею читать по-английски, – скосив глаза, признался Лобсанг Дром.
– А я могу, – провозгласил Кула. – Красными буквами написано «ТЕЛЕВИЗИОННАЯ ПРОГРАММА». Мастер верно говорит: это и есть легендарный подсказчик. В Америке его очень трудно достать.
– Там всего два слова? – удивленно спросил Лобсанг Дром.
– Вам надо бы знать чужой язык, – не удержался от назидания Римо.
Лобсанг Дром вытянул шею, вглядываясь косыми глазами в обложку.
– Эта женщина – дугпа?
Римо понятия не имел, что означает дугпа, но решил, что это вполне подходящее имя для ведущей.
– Эта дугпа внушает самый большой страх на американском телевидении, – заверил он тибетца.
– Я не знаю такого слова – тел-а-виш-он, – медленно протянул Лобсанг Дром.
– Да где ты жил все это время – в пещере?
– Да.
Римо недоумевающе моргнул. Чиун же стал перелистывать подсказчик-программу.
– Я думаю, лучше всего выбрать «Сумеречную зону», – шепнул ему Римо. – Род Серлинг[9] – большой мастер заглядывать в будущее.
– Ш-ш-ш! – зашипел на него учитель. – В этом подсказчике я надеюсь найти предвещания о судьбе бунджи-ламы.
– А если найдешь?.. – спросил Лобсанг Дром.
– Узнаю наиболее благоприятное время, чтобы спросить оракула о судьбе бунджи-ламы, которая откроется нам на темном стекле.
Лобсанг кивнул. Конечно, это странное волшебство, хотя и не более странное, чем предсказания тибетского оракула. И оно внушает надежду.
Римо заметил, что Чиун просматривает вечерние передачи.
