убивали людей, чтобы защитить ее тайну.
Бралл передернул узел галстука из стороны в сторону.
— Ладно, — сказал он. — Я займусь этим. Но ничего не обещаю. Кроме одного — если из того, что вы сказали, хоть что-нибудь не подтвердится, у вас будут очень большие неприятности с налогами. А это худшая из неприятностей.
— А если подтвердится, то неприятности будут у вас.
— Посмотрим, — отозвался Бралл.
Когда Большой Дик уходил, каблуки его стучали уже не столь уверенно.
Харолд В. Смит позволил себе слегка улыбнуться. Впрочем, улыбка его тоже была кислой, как лимон.
Возможно, давно умерший Президент, который выдвинул Смита на роль главы КЮРЕ, ошибался. Когда на него находило вдохновение, Харолд В. Смит проявлял признаки того, что можно было бы назвать воображением.
Большой Дик шел по коридору психиатрического отделения и очень нервничал.
ФАЧС. Христос в саронге! Браллу никогда и в голову бы не пришло такое. Хуже и быть не могло! Теоретически, конечно, можно проверить доходы Президента или любого члена Конгресса и чего-то добиться, кроме вони. Но только теоретически. Бралл нечаянно втянул налоговую службу в такую межведомственную склоку, по сравнению с которой столкновение с УБН — просто детские игрушки.
Итак, Фолкрофт является объектом ФАЧС. Один Бог знает, что в действительности здесь происходит. Судя по всему, отсюда в постядерную эру начнется процесс реконструкции. Насколько он понял, после того как радиация ослабнет, Фолкрофт станет штаб-квартирой ФНУ.
Но сначала Браллу нелишне позаботиться о том, чтобы самому не сгореть.
По дороге к лифту Большой Дик остановился, чтобы еще раз взглянуть на палату, где размещался Дядя Сэм Бисли. Он впервые обратил внимание на то, что на двери действительно написано «Бисли».
Дядя Сэм, ссутулившись, сидел в кресле, глядя на увешанные рисунками стены. Взгляд его единственного здорового глаза казался сонным. Вдруг Бисли вздрогнул, видимо, поймав себя на том, что задремал, и тряхнул головой, как бы пытаясь сбросить что-то невидимое. Ко лбу потянулась рука, вернее, покрытая шрамами культя.
— Черт побери! — пробормотал себе под нос Большой Дик. — Надеюсь, рисует он не этой рукой.
Бралл дошел до следующей палаты и почему-то снова остановился. Под окошком висела табличка «Пурселл».
Эта палата была обита войлоком. В ней ничего не было, кроме низкой койки и телевизора, размещавшегося очень высоко — чтобы пациент не мог сбросить его вниз. Телевизор не работал.
На койке, казалось, лежала истощенная женщина. Она глядела в потолок, длинные льняные волосы рассыпались по подушке. Руки вытянуты по швам и привязаны к тощему телу рукавами холщовой смирительной рубашки.
Фигура лежала настолько неподвижно, что Бралл даже испугался, не умерла ли пациентка.
И только тут он заметил, что это мужчина. Нет грудей, нет плавных линий. Кстати, и мозгов, кажется, нет.
Большой Дик двинулся дальше. У него был вид человека, которому только что бросили горячую картофелину, а ее некому передать.
Глава 31
Мастер Синанджу настаивал на том, чтобы его высадили прямо у главного входа Фолкрофтской лечебницы.
— Ты с ума сошел! — воскликнул Римо, съезжая на обочину. — ФНУ сразу же навалится на нас, как тонна кирпичей.
— А мы их раскидаем.
— Они конфискуют машину. Для них это раз плюнуть.
— Тебе все равно пора покупать новый автомобиль! — фыркнул Чиун.
— Новый? Я и так их обновляю каждые шесть месяцев. Да ты и сам знаешь.
— Я имею в виду автомобиль, по качеству превосходящий все существующие. А не американское мусорное ведро на колесах.
— Напомни мне об этом, когда мы покончим с нынешними делами.
— В следующий раз ты должен купить корейскую машину.
— Корейскую машину я не стану даже сталкивать со скалы, — отозвался Римо, открывая дверь. — Так ты выходишь или нет?
— Почему я должен идти пешком?
— Потому что ты не умеешь летать, и я тоже. Пошли! Хотя довольно противно докладывать Смиту, что мы не сумели найти его жену.
Чиун вышел из машины, и они поплелись к больнице.
— Объясняться с ним будешь ты, а не я.
— Но ты хоть меня поддержишь?
— Да. Если таково твое желание, я подтвержу, что ты провалил задание.
— Ты тоже ее не нашел.
— Я не виноват.
— Тогда и я тоже.
— Это решать императору Смиту. Но объясняться будешь ты, потому что формально ты не состоишь у него на службе. Ты можешь избежать его гнева, а я нет. А я ведь единственная опора Дома Синанджу.
Они подошли к воротам. Римо взобрался на один из кирпичных столбов и внимательно осмотрелся.
— На берегу, кажется, чисто.
— А как крепость Фолкрофт? — поинтересовался Чиун.
— О ней я и говорю.
— А я думал о тех кретинах, которые сидят в лодках со своими пушками.
— УБН? О них я давно уже позаботился.
Они вошли в ворота. Римо поднял взгляд на небо. Черные птицы опустились ниже и теперь едва шевелили своими громадными крыльями. Странно, что они еще держались в воздухе.
Чиун нахмурился.
— Что-то очень знакомое.
— Я подумал о том же.
— Это не морские чайки.
— Но, конечно, и не грифы.
— Они похожи на грифов.
— Может быть, кондоры?
— А может, это вообще не птицы, — комично нахмурившись, изрек кореец.
— То есть?.. А кто же тогда, если не птицы?
— Не знаю, но это дурная примета.
— Не спорю, — согласился Римо. — Пойдем через вход для убийц.
Они незамеченными достигли грузового входа. Стоило им войти в подвал, как мастер Синанджу повторил вопрос, что всю ночь не сходил с его пергаментных губ.
— Где мое золото?
— В полной безопасности.
— Это не ответ.
— Будь золото моим, я бы посчитал, что это самый лучший ответ.
— Как же!
Они поднялись по лестнице на первый этаж, а дальше рискнули сесть в свободный лифт.
При нажатии кнопки вызова двери лифта распахнулись.
Поднявшись на третий этаж, Римо высунул голову, осмотрелся и махнул Чиуну, мол, путь свободен.
В психиатрическом отделении все было спокойно и ни одного врача.
