— Ты меня надул!
— Совершенно верно. А теперь следуй за мной. И не забудь принести мой ненаглядный сундук.
Кое-как пристроив громоздкую поклажу на плече, Римо вышел из кабинета Смита вслед за мастером Синанджу. На пороге он тайком от учителя сильно тряхнул сундук.
Судя по звуку, он был битком набит сухими рисовыми зернами, но для сундука, полного риса, он был чересчур легок. Может, там рисовые хлопья? Римо тряхнул сундук еще раз. Очень похоже на рисовые хлопья. И тем не менее там что-то другое. С чего бы Чиун заставлял его таскать повсюду чемодан с рисовыми хлопьями? Возможно, там камни. Но никак не рис.
Входя в лифт, Римо думал о том, что довольно скоро ему откроется правда.
Час спустя Римо широко улыбался.
Под мудрым руководством Чиуна он изучил «удар колеса», «светлый удар», «удар, разрубающий грушу» и прочие составляющие воинского искусства самураев.
— Послушай, я неплохо справляюсь, — крикнул он, в третий раз отражая клинок Чиуна.
— Слишком хорошо, — скривился Чиун.
— Не может быть!
Они находились в том самом спортивном зале «Фолкрофта», где Римо впервые услышал о боевом искусстве Синанджу и получил свой первый урок.
Теперь ученик улыбался, а кореец хмурился.
— Наверное, твоя кровь испорчена японской примесью, — сплюнул Чиун с отвращением.
— Чепуха!
— Ты же помесь, откуда тебе знать?
Римо ухмыльнулся.
— Главное, я хорошо справляюсь.
— Ты учился у превосходного учителя.
Римо парировал очередной удар.
— У меня получается!
Чиун удвоил усилия, и паутина морщин на его лице проступила отчетливее. Он изо всех сил старался не выказать, насколько он польщен нежданным комплиментом.
— Возможно, мы уже готовы встретиться с ронином лицом к лицу, — проговорил старик, следя за тем, чтобы в его голосе не послышалось тщательно скрываемое удовольствие.
— Я-то готов. А вот ты? En garde![15]
И Римо сделал выпад.
Меч мастера Синанджу четырежды успел ударить по клинку Римо.
— Не забывай, кто из нас мастер, — пробормотал Чиун.
Римо не сводил глаз с дрожащего после ударов клинка.
— Отличная защита, — неожиданно тихо признался он.
Оба отложили клинки.
— Интересно, — помолчав, заговорил Римо, — все-таки кто такой Бацука?
— Ронин.
— Но ведь он работает на «Нишицу». Не значит ли это, что у него есть хозяин, и он — самурай? Пусть даже его хозяин — корпорация.
Чиун недовольно насупился.
— На плече у него нет знака своего клана. А значит, он не самурай, а ронин.
— Ну знака у него нет, потому что он террорист. Что же, по-твоему, надо всех подряд извещать, на кого работаешь?
Мастер Синанджу потеребил бороду.
— Не понимаю.
— Все очень просто. Если у него будет знак, всем сразу станет ясно, что за его преступлениями стоит «Нишицу». Он снял знак, потому что не должен афишировать принадлежность «Нишицу» к такого рода делам. Но тем не менее он — самурай.
— Вот уж не уверен, — упрямо возразил Чиун.
— Да ведь на месте каждой аварии мы находили продукцию «Нишицу»!
— Он японец. Ему привычно пользоваться предметами, произведенными в Японии. Пристрастие к отечественным товарам характерно для японцев.
— Пожалуй, верно, — нехотя признал Римо. — И все-таки хотел бы я знать, кто он такой.
Внезапно глаза мастера Синанджу превратились в узкие щелочки. Из рукава кимоно он достал металлическую пластину, найденную им на месте крушения в Мистике, штат Коннектикут. На пластине была изображена эмблема компании — четыре диска, вписанные в окружность.
— Знак сегуна Ниши, — проговорил Чиун.
— Ты опять за свое?
— Знак сегуна Ниши — это фирменный знак «Хидео», подразделения «Нишицу». Как ты не понимаешь? Правнуки Ниши стали сегунами Нишицу!
— Ой, папочка, вряд ли в современных корпорациях есть сегуны.
— Мало этого, — задумчиво произнес Чиун, сжимая кулаки. Он взглянул на сломанный ноготь, и подбородок его затрясся. — Теперь все происшедшее приобретает смысл. — В голосе мастера Синанджу прозвучала досада.
— Жаль, что его не видно, — отозвался Римо. — Я бы на собственный ноготь поспорил, что этот парень — безработный актер или что-нибудь в том же роде.
Глава 24
Для того чтобы стать самураем, Фурио Бацуке пришлось прежде всего потерять голову.
По-японски соответствующий обряд назывался куби-кири. В средние века голова будущего самурая отделялась от шеи в самом буквальном смысле. Но теперь иные времена. А Фурио работал в транснациональной корпорации в современной Японии.
Многое изменилось после того, как лопнул Большой Мыльный Пузырь экономики. Выросла преступность, безработица, страну захлестнула волна банковских крахов, бушевали землетрясения. Кому-то пришло в голову назвать это время «голубым периодом» Японии. Потерять работу для человека было все равно что испытать на себе настоящее куби-кири. Особенно если этот японец играл за бейсбольную команду «Осака Блоуфиш».
— Голову мне рубите, — вздохнул Бацука, когда менеджер команды за чашкой зеленого чая сообщил ему неприятную новость.
— Ты слишком агрессивно играешь. Чересчур по-американски.
— Я играю, чтобы победить.
— Не всегда нужна победа. Иной раз достаточно и ничьей.
Фурио кивнул, но не потому, что согласился. А затем менеджер произнес фразу, которая круто изменила всю жизнь Бацуки:
— Тобой интересовался сегун. Зайди к нему завтра.
Сегуном менеджер назвал Кодзо Нишицу, президента электропромышленной корпорации «Нишицу». Утром следующего дня Фурио уже стоял перед ним. Дверь кабинета была плотно закрыта.
Сегун сразу перешел к делу, не тратя времени на любезности.
— Тебе придется поехать в Америку. Нам принадлежит один бейсбольный фарм-клуб. «Маринерз». Будешь играть за него.
Фурио чуть не подпрыгнул от радости. Счастье-то какое — играть в американский бейсбол!
— Я не против! — не раздумывая воскликнул он.
— Но тебе нужно пройти спецподготовку, поскольку, играя за «Маринерз», ты останешься нашим служащим.
— Шпионаж?
— Террор. У тебя агрессивная натура. И это мне понравилось. Ты обладаешь характером, достойным буси.
Услышав столь серьезный комплимент, Фурио склонился в глубоком поклоне. Предки сегуна были
