покосился на мастера Синанджу. — А откуда вам это известно?
— Верно, — подхватил Римо, — откуда это тебе известно?
— Откуда мне это известно? — все так же задумчиво промолвил Чиун. — На языке древних римлян Рубер Маворс значит Красный Марс.
— Впервые слышу, чтобы у человека было такое идиотское имя, — сказал Римо.
— Но он представился именно так, — настаивал Булла.
— Он говорит правду, — поддержал его Чиун.
— Да, я слышу, — произнес Римо, вид у которого был несколько обескураженный.
— Что слышите? — не понял Булла.
— Слышу, как бьется твое сердце. Если бы оно билось быстрее обычного, я бы засомневался. А коль скоро оно бьется нормально, значит, ты говоришь правду.
Булла робко положил руку на грудь, словно желая убедиться, что сердце его на месте.
Римо вернулся к телефону и сообщил обо всем Харолду У. Смиту.
— Тухлое дело, — сказал Смит. — Попробую на всякий случай проверить телефонные разговоры Буллы. Может, что-то и всплывет. А вы с Чиуном немедленно уезжайте.
Положив трубку, Римо присоединился к остальной компании.
Амос Булла с удрученным видом тыкал носком ботинка в песок.
— Если расследование закончено, значит, я здесь больше не нужен, — сказал он. — Похоже, я остался без работы. Разве что Маворс пожелает начать все с начала. — Булла окинул прощальным взглядом осевший купол. — Все-таки хотелось бы мне знать, что это было.
Все посмотрели на останки «Биобаббла», который теперь был похож на растаявший леденец.
— Солнечный дракон, — заявил Чиун. — Попомните мои слова. Солнечный дракон парит где-то в небесах, и это не последний его удар.
На сей раз никто не стал с ним спорить. Лучшего объяснения случившемуся ни один из них все равно предложить не мог.
Глава 9
По электронной почте пришли плохие вести.
Длинные нервные пальцы на секунду в нерешительности зависли над клавиатурой и тут же принялись выбивать дробь по клавишам, вторя дождю, капли которого яростно барабанили в окно офиса.
Ответ не заставил себя ждать:
Бледные пальцы вновь взметнулись над клавиатурой.
Бледные пальцы побледнели еще больше. Печатая очередное послание, они заметно дрожали.
На что бледные пальцы немедленно огрызнулись следующей строкой:
К ним медленно возвращались живые краски, а их обладатель с удвоенной энергией принялся терзать клавиатуру.
Глава 10
С тех пор как астроном Космо Паган в третий раз женился, катастрофа с «Биобабблом» была самым значительным событием в его жизни. Сравнимым разве что с пролетом кометы Галлея. Или столкновением кометы Шумахера-Леви с Юпитером. По большому, космическому, счету, трудно сказать наверняка. Так или иначе, но все это прекрасно вписывалось в теорию «большого взрыва», которой — как он полагал — подчиняется его земное существование.
Всякий раз, когда небеса преподносили очередной сюрприз или Космо Паган в очередной раз влюблялся, его карьера стремительно шла в гору. Это было забавно. В этом было что-то жизнеутверждающее. Возбуждающее.
Все началось примерно в то время, когда зонд «Викинг-1» совершил посадку на красной песчаной почве Марса и начал передавать на Землю снимки поверхности этой мертвой планеты.
В то время Космо Паган работал внештатным преподавателем астрономии в Аризонском университете. Там он и познакомился с темнокожей Стеллой. Она состояла в штате, успешно продвигаясь по служебной лестнице.
— Все-таки — как люди устраиваются на такое место? — спросил ее Космо во время их первого свидания в обсерватории Лоуэлла неподалеку от Флагстаффа, где они по очереди смотрели в тот же самый телескоп-рефрактор, в который сто лет назад Персиваль Лоуэлл изучал каналы красной планеты.
— Главным образом за счет публикаций, — ответила она.
Космо вздохнул:
— Это не по мне. Мне проще иметь дело со студенческой аудиторией, чем с пишущей машинкой.
— Ты же понимаешь, в этой профессии заднего хода не бывает, — сказала Стелла.
Но Космо Паган все же нашел задний ход. Сначала он женился на Стелле Редстоун, а после двух лет семейного созерцания звездного неба огорошил ее предложением:
— Послушай, а почему бы тебе не взять меня в соавторы, когда ты будешь писать свою новую книгу?
