Чиун согласно кивал, всем своим видом давая понять, что проявляет живой интерес к разговору.
— Можете себе представить температуру на поверхности Солнца? — упавшим голосом продолжал рассказывать насовец. — Вот такой был жар. Нам то и дело попадаются черные застывшие капли. Мы полагаем, что это остатки термостойкой керамической облицовки, которая должна была защитить «шаттл» от высоких температур при возвращении его в плотные слои атмосферы. Этот материал должен выдерживать температуру до тысячи двухсот по Фаренгейту. Плитка практически улетучилась. То есть обратилась в газообразное состояние. Кроме того, мы пытаемся найти остатки графитовой изоляции с носовой части и с крыльев, но пока тщетно. Графит выдерживает температуру до тысячи шестисот градусов.
— Да, видимо, было жарковато, — заметил Римо.
— Понимаете, — тут насовец устремил взгляд в ночное флоридское небо, в котором тускло мерцала красноватая точка — Марс, — я ведь начал заниматься астронавтикой, потому что в детстве зачитывался научной фантастикой. Когда человек взрослеет, он расстается со множеством заблуждений. Пришельцы. Летающие тарелки. Но после того, что произошло, я словно вновь оказался в мире наивных детских иллюзий, от которых, как казалось, избавился уже лет пятнадцать назад. Я снова, как в детстве, смотрю на звезды и понимаю, насколько мы ничтожны и малы перед лицом Вселенной. От этой мысли пробирает дрожь.
— Ну вы тогда подрожите за нас обоих, — сказал Римо, — а мне надо еще кое-что сделать.
И они оставили прозревшего умника дальше взирать на Марс с открытым ртом.
— Вот увидишь, я был прав, — бубнил Чиун, осматривая застывшие металлические дебри — все, что осталось от космического челнока «Релайент».
— Я признаю твою правоту, лишь когда не останется иного выхода.
— Зачем бродить в лабиринте сомнений, когда тебе уже указали верный путь?
— Я предпочитаю самостоятельно во всем разобраться.
— Что ж, предоставляю тебе шляться, не ведая дороги, а я тем временем буду стоять здесь и караулить злобных марсиан.
— Следующего попытайся взять живым, о'кей?
— Если он не будет провоцировать меня поднять на него руку, — вполголоса ответил Чиун.
Оставив мастера Синанджу, Римо решил издалека обозреть место происшествия. Было душно. Потоки света заливали гигантское здание сборочного ангара, отчего создавалось впечатление, что оно само вот-вот взлетит на воздух.
Почему-то отсюда, с удаленной точки, погибший «шаттл» являл собой еще более впечатляющее зрелище.
Римо в который раз думал о том, какая же сила могла совершить это, как вдруг столкнулся нос к носу с самой обворожительной женщиной из тех, что ему доводилось встречать на своем веку.
Высокая, стройная, с забранными на затылке в пучок длинными каштановыми волосами, которые при ходьбе колыхались, точно конская грива. Темно-карие глаза светились умом. Она была одета так, как, в представлении Римо, должна одеваться красивая женщина.
Вспомнив о своем решении, Римо улыбнулся своей самой обезоруживающей улыбкой и произнес:
— Каким образом такая очаровательная девушка оказалась в таком мрачном месте?
— Я вам не девушка, — ответила она с выраженным акцентом.
— Извините. Ну, конечно, женщина. Однако вы не ответили на мой вопрос.
— Я журналист.
Римо предъявил свое удостоверение:
— Очень приятно. Римо Куппер, НСБТ.
Она посмотрела на него со сдержанным интересом.
— Вы расследуете эту трагедию?
— Точно.
— В таком случае я согласна взять у вас интервью. Хотя вы и большой наглец.
Римо нахмурился.
— Интервью в обмен на обещание поужинать со мной, — сказал он.
— Я здесь, чтобы работать, а не есть.
— Я имел в виду ужин как средство получше узнать друг друга.
— Я здесь, чтобы работать, а не заводить новых друзей, — отрезала женщина.
Римо часто заморгал. Он еще не встречал женщину, которая была бы к нему столь равнодушна. Он решил действовать напрямую.
— При чем здесь друзья? Просто я хочу попробовать вас на вкус.
— Простите, но я вас не понимаю.
— Хочу целовать ваше тело.
Женщина неодобрительно покачала головой:
— Спасибо, но это меня не привлекает.
— Как вам будет угодно, но с интервью в таком случае ничего не выйдет, — сказал Римо и направился прочь.
— Подождите. Я передумала. Я согласна съесть с вами биигмек.
— А что это за штука?
— Это очень вкусная американская быстрая еда.
— Вы, наверное, имеете в виду биг-мак?
— Ну да. Я разделю с вами биигмек, а вы поделитесь со мной информацией. Это будет к обоюдной выгоде.
Римо пожал плечами.
— Что ж, сойдет для начала.
— Это самое большее, что я могу вам предложить. Пожалуйста, назовите ваше имя.
— Римо.
— А я Кинга Зонгар.
— Славное имя для...
— Иногда меня называют Кинга-зука.
— Тогда понятно, — промолвил Римо.
— Хотя я не считаю себя таковой, — добавила Кинга.
Римо растерянно заморгал:
— Вы, наверное, хотели сказать «сука»?
— Видимо, так будет правильнее. На моем родном языке это звучит как «szuka».
Римо помрачнел:
— Есть много языков, которых я не знаю.
— Мой язык просто чудесный. Знаете, как будет «Счастливого Рождества»? Boldog Karascony.
— Мне как-то больше нравится просто — «Счастливого Рождества». Давайте поищем место, где мы могли бы поговорить.
Неподалеку для сотрудников НАСА был открыт буфет, предлагавший кофе и горячие закуски. Во всеобщей сумятице никто не обратил внимания на двух чужаков.
Они взяли кофе и минеральную воду (Римо предпочитал минералку, поскольку кофеин действовал на него, как на обычного человека — таблетки стимуляторов). Кинга принялась засыпать его вопросами.
— Скажите откровенно, каково ваше мнение относительно этой чудовищной катастрофы?
— Это не марсиане.
— А кто сказал, что это марсиане?
— Пресса. Кому-кому, а вам это должно быть известно.
— Согласно данным науки, марсиан не существует.
Римо улыбнулся:
— Это моя гипотеза.
Кинга в растерянности заморгала:
— Какая гипотеза?
