— Да, сэр?
— Эта штука может как-то повлиять на состояние озонового слоя?
— Только в том случае, если мы того захотим.
— Я категорически против этого, — безапелляционным тоном заявил Боулт.
— В таком случае озоновому слою ничто не угрожает, — успокоили его.
— Запускайте в производство, — приказал Боулт, выходя из комнаты. Он так ни черта и не понял из того, что ему рассказывали и показывали. Зато понял другое — «Куантум Ньютрино Меканикс» по-прежнему на плаву, потому что теперь ему есть что сказать акционерам.
Из отдела перспективных разработок поступали обнадеживающие сообщения.
Проект поставлен в план.
Проекту придано приоритетное значение.
Под проект выделено финансирование.
Эти сообщения казались Боулту магическими заклинаниями. Каждое еще на квартал продлевало его необременительную и прибыльную службу в «кью-Эн-Эм».
Наконец пришел Мич и с нескрываемой гордостью сообщил:
— Мы готовы к запуску.
— Ну так вперед, — сказал Боулт, уже предвкушавший рекламные последствия запуска.
Мич и его инженеры смешались.
— Но у нас нет носителя.
— Так найдите, — сказал Боулт, прикидывая, сколько будет стоить телевизионная реклама.
Они вернулись с докладом на шести листах, в котором, помимо прочего, обосновывали необходимость собственных должностей. Из доклада явствовало, что они либо идиоты, либо действительно одержимы этим проектом.
И еще одно понял P.M. Боулт, заслушав доклад, а именно, что ему пора воспользоваться своим контрактным правом скупать акции компании по льготной цене, поскольку было очевидно, что «кью-Эн-Эм» сдаваться не собиралась.
Существо доклада Боулту изложили устно, избавив его от обременительной процедуры чтения.
Мич не скрывал своего возбуждения.
— Китайцы торгуются, — говорил он. — Японцы заломили непомерную цену. С французами вообще невозможно иметь дело. Разумеется, американцы не в счет.
— Разумеется, — согласился Боулт, не понимая, о чем вообще-то идет речь.
— Остаются русские, — сказал Мич.
— Как всегда, — признал Боулт.
Боулт решил больше не искушать судьбу и только слушать.
— Русские сдают в аренду многоразовый челнок, — продолжал Мич. — Собственно, мы могли бы купить его, если согласны ухнуть в это еще миллиард.
— Зачем покупать, если можно арендовать? — процитировал Боулт телевизионную рекламу компании, сдававшей неимущим в прокат подержанную мебель.
— Вот именно, — сказал Мич, увидев в согласии босса подтверждение своим взглядам на жизнь.
— Русские остро нуждаются в валюте, так что мы, видимо, можем поторговаться, — добавил другой инженер.
— У нас есть бюджетные средства для этого? — стараясь сохранять хладнокровие, спросил Боулт.
— В текущем бюджете нет, — ответил Мич.
— Я распоряжусь.
Они просияли. Их улыбки были так заразительны, что P.M. Боулт поймал себя на том, что тоже улыбается. Это было как любовь. Невозможно понять, невозможно проанализировать и невозможно отказаться. Она просто случается, и ее лучше всего принять и разделить, потому что она всегда возвращается с процентами.
А потом Боулт задал простой вопрос:
— Каков наш рынок?
И здесь его подстерегал подвох.
Мич с инженерами недоуменно переглянулись.
— P.M.?
— Я говорю, каков наш рынок? — рявкнул Боулт. — Кому мы будем это продавать?
Мич поправил очки и принялся переминаться с ноги на ногу.
— Но мы же все объяснили, — пробормотал он.
— Освежите мою память, — потребовал Боулт.
— Пентагон отказывается от программы СОИ, но если мы запустим рабочий прототип, то неизбежно привлечем к себе повышенное внимание. Наш проект практически осуществим, а главное — эффектен с точки зрения паблик рилейшнз. В области космических оборонных технологий, которые будут иметь решающее значение на рубеже веков, мы будем недосягаемы.
Боулт хмуро взирал на него.
— А главное, энергия бесплатная! — возбужденно добавил Мич.
Наконец Боулт сдался.
— Вы сказали волшебное слово, — произнес он и добавил: — Теперь главное, чтобы Пентагон клюнул.
— Не беспокойтесь, клюнет, — пообещал Мич.
— Постарайтесь. От этого зависит, будет у вас работа или нет.
— Полагаю, мы можем запрограммировать аппарат не только на выполнение чисто оборонительных функций, но и на проведение наступательных операций планетарного масштаба.
Услышав эти слова, стоявшие рядом инженеры заметно побледнели, но Боулт предпочел не обращать внимания на тревожный сигнал.
— Действуйте, — сказал он.
— Нет проблем, P.M.
Они уже направились к выходу, чтобы разойтись по своим лабораториям, как вдруг Боулт остановил их.
— Подождите!
Они оглянулись.
— Вы ничего не забыли? Ведь эту штуку надо как-то окрестить.
— Мы называем ее «Парагвайский проект», поскольку сборка происходила именно в Парагвае, — сказал Мич. — Дешево и безопасно.
Боулт покачал головой:
— Нет, «Парагвайский проект» не пойдет.
— Может, «Солнечный возничий»?
— Нет, в этом есть что-то лошадиное.
— Ну, тогда «Укротитель солнца»?
— Похоже на название дешевого вестерна.
— Я, кажется, знаю, — вызвался безымянный инженер. — Можно назвать аппарат «Парасол- 2001».
— А что это значит? — спросил Боулт.
— Да вообще-то ничего. Но людям нравятся цифры. Особенно когда их много и они стоят вместе с непонятными футуристическими словами. Это вроде уважения на грани страха, которое некоторые питают к математике.
Боулт сдвинул брови, изображая мыслительный процесс. Потом вспомнил, что приближается время обеда, и сказал:
— В этом что-то есть. Я согласен.
После этого Ример Боулт выкинул проект из головы.
Лишь несколько месяцев спустя он сложил в уме все обрывочные данные о «Парасол-2001», и в голове его сложилось более или менее четкое представление о проекте. Для этого ему пришлось уволить одного
