действительно. Если Бог создал мужчину по своему подобию, то женщины — просто бесподобны!
Фурия в розовых очках и вечернем платье, раскрыв косметичку, приводила личико в порядок. Затем достала баллончик и облачко лака окутало волосы. Другой баллончик низверг на вечерний туалет дамы букет цветочного аромата.
Шум и толчею брифинга перекрыл вой сирены. И следом в кабинете появились геркулесовского телосложения черти во всеоружии. С дубинками и плетьми.
— Быстренько, быстренько! Построились на процедуры. Не задерживайте себя и нас. Живей, живей… — Командовал конопатый демонюга.
Размахивая кнутом, он сгонял членов делегаций к стене, сверяясь с каким-то списком.
— Вот теперь доставай свой мандат. А то — припечет… — Вовремя подсказал Яков Ахенэеву. Конопатый уже направлялся в их сторону.
— Впрочем, погоди. Он мой старый знакомый, попробую договориться, не раскрывая инкогнито. — И Яшка решительно шагнул навстречу демонюге.
— Слышь, Борька, тормозни. Этого не тронь. Грешник с именем, знакомый Антихриста.
— Отвали-ка, князек, в сторону. — Процедил тот. — Вечно встреваешь куда сатана нос не сует… Отвали, кому говорят, могу ненароком задеть. Не видишь что ли — я при исполнении!.. А будешь выступать, доложу куда следует, что ты заимел протеже. Иль в долю хочешь взять? Так не стесняйся, отстегивай… Только учти, в земной валюте не беру, только геннзнаками.
Наглая, конопатая морда Борьки хамовато ухмылялась, явно нарываясь на скандал. Яков рефлекторно дернулся, но сдержался, и лишь презрительно сплюнул на блестящий паркет.
— Пентюх ты, Борька. Был пентюхом, им и останешься… И выше экзекутора не прыгнешь; ни ума ни фантазии — одни инстинкты, да мышцы напарафиненные… И правильно от тебя бабы сбегают. Гы-ы! Ко мне… Уж на что Майка к ментам неравнодушна, и та от тебя свинтила!..
Уязвленный черт покраснел от лютой ярости до такой степени, что веснушки на морде слились в один кровавый цвет и, не владея собой, рванулся к ехидному Яшке.
Но, Загробштейн ловко юзнул в сторону, оставив экзекутора лицом к лицу с только что защищаемым «грушником».
— Тебя что, команда не касается? — Срывая зло, четырехсаженный черт занес над обмертвевшим Владимиром Ивановичем бич, но не ударил, увидел в подрагивающей ладони фантаста Сатанинскую контрамарку.
— П-прошу прощения! Докладываю: команда экзекуторов проводит профилактическую разминку. Разрешите приступать?
— Приступайте! — Ответил за Ахенэева Яков. — Пойдем, босс, это не для слабонервных.
Владимир Иванович быстро закивал и они вышли. А вдогонку донеслась волна криков и стонов, заставивших Ахенэева ускорить шаг.
— Что это за массовое избиение, Яков? — Фантаст никак не мог совладать с ходившими ходуном руками.
— Обычные адовы процедуры. Практикуем во всех кругах, в специально отведенное время. Это ты просто раньше не сталкивался, находился среди нас. Да, так сказать, для полноты сюжета — в Тоске подобная процедура несколько изменена, по скользящему графику. Ну, а проще — круглосуточно. — Яков вздернул кверху пятак и амбициозно закончил. — Не будь должной профилактики — и ад не ад…
— Нет, ты только погляди, и с экзекутами увязался! — Яков проводил взглядом пронесшегося на рысях грызуна.
— Куда это он, Яш? Что-то больно шустро пропылил, не по возрасту…
— Эдикова закалка! Даю лапу на отсечение, закрутил очередную поганку… Ну да узнаем…
У приемной ректора Ахенэев с чертом остановились.
Владимир Иванович глядел и не верил: точь в точь — земная приемная, где он бывал почти ежедневно.
Но еще больше изумила фантаста секретарша!
Ошибиться он никак не мог. Тот же томно-блуждающий взор, холеные наманикюренные лапки, та же прическа «Взрыв на макаронной фабрике». И хотя остро отточенные, миниатюрные рожки колоритно оттеняли внешность девицы, в остальном она ничуть не изменилась.
Владимир Иванович, повторно — бывают же совпадения — внимательно поглядел на секретаря- машинистку ректора Мафии.
Она, точно она!
История их знакомства не имела к Мафии совершенно никакого отношения, а если и имела, то чисто ассоциативно по земной территориальной принадлежности: встреча произошла неподалеку от… Министерства легкой промышленности.
И накатило прошлое…
В то время начинающий прозаик Ахенэев, сотрудник лит. консультации на ул. Воровского, беспечно шагал по блестящему, призывно расцвеченному огнями Калининскому проспекту столицы.
Выдался свободный денек и Владимир Иванович решил отвлечься от бумаготворчества, посвятить себя отдыху.
Стоял июль. Великолепный загар ножек, плеч, рук девушек, просвечивающий через ткань марлевок, притягивал, манил. А из распахнутых дверей «Валдая», «Печоры» и «Бирюсы» аппетитно пахло жареным- пареным. Да и вокруг «Метелицы» плотным заслоном толпились юнцы — любители напитков, мороженого и брейк-данса.
Ахенэев продефилировал до заведения под огромным глобусом и, едва собрался повернуть к ресторану «Арбат», как именно в этот момент в его жизнь, в мысли о съестном, вторглась мяконькая лапка.
Лапка беззастенчиво протиснулась под мужской локоть и обрела плоть легкомысленной девицы, одетой в наряд с глубокими вырезами не только спереди, но и сзади и с боков. Дива хлопнула длиннющими натушеванными ресницами и на ломаном английском прощебетала:
— Ай'м сори, сэр! Гуд ивнинг, сэр! Ай вери вонт дринкинг ин ту зэ этиз ресторанз ту ю[33].
И, оглянувшись по сторонам, с придыханием прибавила.
— Ай мэйк ю лав![34] — Она вцепилась в руку Владимира Ивановича, привстала на носки и, обдав запахом «Шанели», проворковала на ухо:
— Мени, мени лав! Андестенд[35]?
Ошарашенный Ахенэев натружено закопался в памяти, пытаясь перевести сказанное иностранкой, но, кроме общеизвестного. — Андестенд? — Понимаете? — ничего путного не вспомнил и, тупо улыбаясь, закивал головой.
— Мени лав! — Повторила незнакомка, и перейдя на чистый русский язык, вымолвила с очаровательной улыбкой.
— Ну и лопух!..
— Чте, чте? — Настроившись на иностранный лад, обескуражено спросил Владимир Иванович.
— Да ни чте! Отстегивай сто гринов и — все дела. Долларс, долларс, андестенд?
— Да нет у меня такой валюты, девушка!
Красотка сразу потухла и отступила от Ахенэева.
— Вот невезуха… — И, со слабой надеждой. — А может у тебя бундеса [36] или лиры есть?
— Нет… Только рубли…
Дева внезапно разозлилась.
— Да иди ты…, со своими рублями. Я ими могу с ног до головы обклеить…
И, увидев выходящего из «Мерседеса» респектабельного клиента, стремительно подлетела к нему.
— Эскьюз ми, сэр! — Донеслось до Владимира Ивановича.
