Рунарх и магистр замолчали; первый раунд был окончен. Они уважительно поклонились друг другу, приветствуя достойного соперника.
— Постник Плутарх Херонейский отмечал: «Пороки входят в состав добродетели, как ядовитые снадобья в состав целебных средств», — проговорил владыка ситхов после паузы. — Современная медицина катастроф, спасающая ныне миллионы жизней по всему миру, почти целиком базируется на живодерских опытах доктора Менгеле и прочих медиков фашистских концлагерей, ибо только они имели возможность проводить лабораторные исследования на неограниченном количестве свежего человеческого материала. Это называется дуализм существования... По этому поводу патриарх Эвклид Мегарский заявил, что добро не имеет противоположности, поэтому зло не существует.
— Вздор.
— Всесвятейший Ремарк утверждал, что человек жив именно вздором, а не черствым хлебом фактов. А что касается вашего нескончаемого плача по поводу жестокости ситхов, то столпник Бхактиведанта Свами Прабхупада декларировал следующее: «Правители никогда не должны лицемерно объявлять себя сторонниками ненасилия, так как для них это прямая дорога в ад». Как насчет джедайского лицемерия, о рыцарь?
— Он же провозгласил: «Убийство в бою и убиение животных на жертвенном огне не считаются актами насилия, ибо совершаются во имя религиозных принципов и являются благом для всех», — отреагировал магистр Чоудхури. — И еще из него: «Кто не руководствуется ложным это и чей разум свободен, тот, даже убивая людей в этом мире, не убивает, и поступки его не имеют для него последствий». И еще: «Для уничтожения безбожников у Господа есть много энергий и посредников, которые и без него могут выполнить эту задачу...»
— Хватит, хватит! — взмолился рыжий Рунарх. — Ты победил меня, колдун!.. — Тяжело дыша, он откинулся на спинку своего массивного кресла. — А вы неплохо фехтуете теологическими максимами, магистр, — признал он, дотянувшись до бара и шедро набулькав себе в стакан торфяного шотландского виски. — Было крайне любопытно побеседовать с вами. Я даже готов отдать чью-нибудь жизнь, чтобы вы всегда имели возможность беспрепятственно высказывать свое мнение... Однако мое оскорбленное самолюбие настоятельно требует реванша. Какое оружие вы предпочитаете теперь?
Чоудхури задумался.
— Может, партию в гипершахматы! — предожил он.
— В гипершахматы? — Рунарх с сомнением посмотрел на Титуса. — В присутствии младшего?..
— Ничего страшного. Это мой падаван, а следовательно, можно расценивать его просто как одну из моих рук, — произнес магистр и безжалостно уточнил: — Левую.
Пазузу понурился.
— Что ж, прекрасно! — согласился Рунарх. — На каком поле будем играть? У меня есть треугольное, круглое, кубическое, в форме пирамиды, конуса, шара и додэкаэдра, В объемных полях ходы можно делать как снаружи, так и внутри роля. Есть поле-плоскость, состоящее из бесконечного числа. Есть поле в виде ленты Мёбиуса. Играть на двух последних можно бесконечно долго, целую вечность получая непрекращающееся наслаждение от игры.
— Не сомневаюсь, сударь. Однако я консерватор и предпочитаю классическое поле. Не в моем возрасте обманывать себя вечностью.
— Хорошо. Пусть будет классическое.
Владыка ситхов нажал на кнопку, утопленную в столешнице, и та автоматически сдвинулась в сторону, уступив место огромной плите из цельного куска лазурита. Плита была испещрена многочисленными складками местности, миниатюрными водоемами и горными хребтами, нитками рек и стенами городов, покрытых масштабной сеткой.
— Желаете играть белыми, черными, желтыми, красными, зелеными или голубыми? — любезно осведомился Рунарх.
— Если позволите, я буду играть своим набором фигур. — Магистр Чоудхури извлек из широкого рукава небольшой полотняный мешочек.
— Как вам будет угодно. Но учтите, что в таком случае я задействую собственный сувенирный набор.
— Извольте.
Два иерарха начали расставлять гипершахматные армии на исходные позиции.
— Что это? — поинтересовался магистр, разглядывая необычную ладью ситха.
— Это танк, — вежливо пояснил Рунарх. — Причем не обычный, а танк-рикошет. Он способен отражаться от краев доски и от объектов на местности, подобно бильярдному шару, после чего двигаться юзом, то есть по диагонали. Делает два хода подряд. Очень полезная фигура.
— Не сомневаюсь.
— А вот это кентавр. Объединяет в себе качества слона и коня. Это шут, он ходит буквой «ж». Епископ, дракон, императрица. Некромант оказывает воздействие на поля доски через другие фигуры. Адвокат-правозащитник — его брать нельзя ни при каких условиях, а стоящие рядом с ним фигуры имеют статус женщин и детей и оттого неприкосновенны. У меня целый батальон правозащитников. Камикадзе покидает доску вместе со снятой фигурой, но побить может абсолютно любого, вплоть до Ктулху. А вот это голем. Сокрушить голема очень тяжело, это может сделать только равноценная или старшая фигура, например, боевой маг. Либо младшая, вроде падавана или спецназовца, но за три-четыре хода, на протяжении коих ей придется непрерывно нападать на голема, который, естественно, станет защищаться.
— Принимается, — сказал Чоудхури и тут же ввернул: — Однако из-за своей тяжести и неповоротливости голем не отличается быстротой перемещения и скоростью реакции. За один ход он может преодолеть не более двух клеток вперед и не более одной в стороны и назад.
— Принимается, — недовольно проворчал Рунарх. — Начнем же? — поспешно добавил он, опасаясь, что соперник начнет вносить поправки в характеристики и других фигур.
— Начнем, пожалуй, — отозвался старый магистр. Они приступили.
Падавану с его места не было видно, что происходит на игровом поле, а когда он попытался приблизиться, наставник остановил его строгим жестом; однако, судя по приглушенному шуму битвы и доносившимся воплям умирающих, схватка развернулась ожесточеннейшая.
— Почему вы возвращаете фигуры на поле, владыка? — несколько минут спустя нарушил молчание Джагавр Чоудхури. — Они побиты и не могут вернуться к жизни.
— Это зомби, — усмехнулся Рунарх, — поднятые из могил темной магией руководителя РАО «ЕЭС России».
— Принимается, — не стал спорить Чоудхури. — Но в результате трупного окоченения они утратили половину быстроты и треть поражающей силы.
— Принимается.
Игроки вновь погрузились в молчание.
Прошло еще несколько минут. Сгоравший от любопытства падаван грыз ногти, пытаясь хотя бы одним глазком взглянуть на доску, но ему мешал высокий горный хребет, расположенный на юго- востоке.
Внезапно за игровым столом вновь возникла активность.
— Ядерная бомба! — торжествующе вскричал Рунарх, выставляя фигурку в форме ракеты. — Внезапная ядерная атака! Половина игрового поля уничтожена! Чоудхури, вы разбиты, вы оккупированы, вы на коленях, шестьдесят шесть лет вы платите репарации! У вас осталось менее четверти войска. Если вы сдадитесь в почетный плен, я обещаю подумать над тем, чтобы не пытать вас перед казнью. Можете начинать умолять меня прямо сейчас.
— Не так быстро, уважаемый. — Магистр пристально посмотрел на Рунарха. — Что это вы вдруг спали с лица? Ах, да — четырнадцатисекундная фора... Вы ведь уже знаете, что сейчас произойдет? — Он извлек из широкого рукава балахона причудливую раскоряченную фигурку и утвердил ее в центре поля. — Туши свет. Медвед пришел.
Помертвевшее лицо рунарха пошло красными пятнами. Он несколько раз открыл и закрыл рот, словно пытаясь глотнуть воздуха или что-то сказать. Чоудхури тем временем, убедившись, что противник
