просто приятели, пусть даже со спекулятивным душком, а именно ваши ископаемые фарцовщики? Нет таких гарантий. Есть гарантии, что под видом милиционеров к Сташевскому приходили именно Скобцов и Приходько? И таких гарантий нет. Есть гарантии, что Крюков действительно везет контрабанду? Все допуски, все предположения. Ну, давайте поднимем на ноги всю милицию области и будем предположительно ловить предположительных преступников. А убийцы будут гулять.
— Что конкретно вы предлагаете? — тихо спросил начальник управления.
— Крюкова задержать на выходе с судна. Если у него есть контрабанда, он должен ее выносить. Это самое удобное время. Задержать, обнаружить и допросить. Получить факты. После его признания арестовать и допросить возможных соучастников. Пусть это даже будут Сташевский и Вареник. Если у них есть контакты с убийцами — со Скобцовым и Приходько, выяснить эти контакты.
— Легко сказать — выяснить, — буркнул Литвак.
— Другие предложения есть?
Выборный продолжал стоять:
— Есть. Да, мы ведем серьезное дело, мы ищем опасных преступников. Уже произошло два убийства, и, судя по всему, мы выходим на законспирированную и длительно действующую группу фарцовщиков. Но ведь наша работа не только розыск. Задача — не только арестовывать. Допустим, мы завтра задержим Крюкова с контрабандой. Он сядет на скамью подсудимых как участник преступной группы. И мы получим еще одного обвиняемого. А если пойти на разговор с ним, если этот разговор даст результат, если парень поймет, в чем оказался замешан, кому стал помощником, если все это дойдет до него — мы получим человека. Человека, понявшего всю меру своей вины и ответственности. Я не случайно предложил разговор с Крюковым. Мы собрали сведения, отзывы людей о нем. Этот парень еще не потерян. Это первое. А второе — Крюкова надо выпускать с судна Иначе мы не можем рассчитывать на появление Скобцова и Приходько, на их выход к линии Вареник—Сташевский. Мы также предлагаем задержать в Ташкенте Хаджиева. В последний момент дать телеграмму Варенику: “Прибыть не могу. Высылаю человека. Встречай, как условлено”. И утренним рейсом из Ташкента вместо Хаджиева прилетит другой. Капитан Багиров из Ташкентского уголовного розыска.
— Допустим, — сказал начальник управления. — Допустим, что вы обеспечите перекрытие линии и безопасность Багирова и Вали. А как вы обеспечите наблюдение за Сташевским? И за Крюковым?
— Все передвижения Сташевского мы фиксируем жестко, — ответил Выборный.
— Понятно, — начальник управления встал. Он поглядел на Горохова, порывавшегося возразить, провел взглядом по лицам сотрудников и начал:
— Я не случайно дал сегодня разгореться страстям. Завтра пойдет операция. Загадывать не надо, надо знать все, что только мы можем знать. Да, противник опасен, ловок и инициативен. Стремление к надежности наших действий — правильное и хорошее стремление. Но степень риска всегда остается. Желание непременно гарантировать успех каждого нашего шага иногда оказывается перестраховкой. Оно начинает удерживать от решений, от действия. Версия, по которой работает группа, кажется мне достаточно обоснованной. Фактов пока действительно немного. Но те, что поступают, подтверждают рабочую версию. Что касается Крюкова — майор Выборный прав, за свои поступки он должен отвечать. Но и мы кое-что должны. Мы должны помочь ему совершить другие поступки. Признание — это поступок. Раскаяние — поступок. Участие в изобличении преступников — поступок. Если в человеке может проснуться желание исправить содеянное, искупить свою вину, наш долг — будить такое желание.
Что касается операции с Багировым… Смысл есть, надо запускать.
Вареник приехал в аэропорт за час до прилета самолета. Он сел за столиком в ресторане, перед огромным окном, откуда видны были аэродромное поле, снующие бензозаправщики, ожидающие вылета пассажиры Где-то там, среди них, был и Женя. Он встречал ташкентского гостя. Вареник предупредил его: прежде чем везти гостя к Вале, Женя должен зайти с ним в ресторан. Варенику хотелось поглядеть на посланца Хаджиева издали, оценить его.
Вчерашняя телеграмма Хаджиева очень обеспокоила Вареника. Она, конечно, означала только одно — ташкентский партнер действительно причастен к гибели Жалейки, знает, чем вызвана задержка с доставкой товара, догадывается о возможных планах расчета. Он присылает другого. Наверное, с деньгами. Потому что приморские поставщики могут даже и с гибелью сообщника смириться, продолжать контакты. Слишком велика прибыль. Есть двойная партия товара, перед этим не устоишь.
Значит, в принципе не меняется ничего. Хаджиев ускользает от Вареника, но не в нем дело. Важно одним ударом удвоить сумму и уйти. План операции оставался прежним.
Вареник с раннего утра находился в приподнятом настроении. Сегодня — решающий день. В такие дни мозг его работал особенно ясно и быстро. Сейчас Вареник верил в свои силы, он знал, что довольно будет приглядеться к посланцу Хаджиева, чтобы понять, кто он и на что способен.
Когда приземлился ташкентский самолет, Вареник неспешно откинулся в кресле. Он ждал кофе.
Через десять минут, следом за Женей, в ресторан вошел невысокий, тоненький, восточного вида человек. Он был хорошо одет, в руках держал плоский чемодан коричневой кожи. Женя нес большую дорожную сумку. Вареник скользнул равнодушным взглядом по чемоданчику — именно его содержимое и было важно в этой игре.
Двое за столиком откровенно разглядывали друг друга. Первым нарушил тишину Женя:
— Как поживает уважаемый Исмаил?
— Спасибо, — почти без акцента ответил гость. — Он чувствует себя неплохо. Меня вы можете называть Садык. Вы, конечно, Женя.
— Хорошо долетели, Садык?
— Спокойно, — ответил гость. — А как дела тут, у вас?
— Тоже спокойно.
Женя чувствовал себя дипломатом, принимающим иностранного посла. Ему нравилась эта роль.
— Исмаил хотел узнать: почему же все-таки Гриша не приехал?
Этих вопросов Вареник ждал, поэтому Женя был готов к ним.
— Заминочка вышла. Он выехал и заболел в дороге. Старый человек, ничего странного. Мы сами тут перепугались, а потом оказалось, все в порядке. — Женя и сам не заметил, что начал говорить с легким восточным акцентом и строить фразы, подражая гостю.
— Пневмония? — улыбаясь, спросил Садык.
— И сердце, — быстро ответил Женя. — У него давно уже сердце шалит.
— Очень жалко, — сказал Садык. — Такой хороший человек. Куда ему фрукты послать?
— Не принимают, — улыбаясь, объяснил Женя. — Никаких фруктов, никаких цветов. Не принимают передач. Сейчас в больницах строго.
— Да, — согласился гость. — Очень строго стало в больницах. Но хочу повидать его.
К тому, что посланец Хаджиева будет настаивать на встрече с Жалейкой, приморские валютчики тоже были готовы.
— Это наши дела, — ласково сказал Женя. — У нас тут такой климат. Одни болеют, другие выздоравливают. Главное, чтобы был порядок.
— Когда хороший человек заболевает, это непорядок, — наставительно заметил гость. — Исмаил сказал, что это нехорошо. Главное — здоровье. Когда здоровье плохое, все дела становятся плохими.
Женя был почти вдвое выше и шире гостя, но при этих словах он почти физически ощутил опасность, исходившую от стройного, худощавого человека, сидевшего с ним за столом.
— Так куда ехать будем?
— К одной девочке. Валя зовут. Там остановитесь, подождете до вечера, а к вечеру полный расчет. Билет на самолет у вас?
— У меня. А какой расчет?
— Две порции. Все как всегда.
— Исмаил сказал, что трудно, как всегда: тут у вас люди болеют…
— Тем более, — нашелся Женя. — Расходы большие.
— Ну, посмотрим, — сказал Садык. — Но только сегодня. Успеете?
— Успеем. Мы часам к девяти приедем. У нас все будет готово.
Вареник глядел в окно, где с ревом разворачивается огромный Ту. Ему было ясно: этот мальчик —
