пожилой человек.
— Насколько вероятно, что он арестован?
— Не знаю. Может быть, и так. Этот вариант и предстоит прощупать.
Снова замолчали. Игорь Львович понимал, что выхода из этой ситуации нет. Еще год назад, когда Вареник впервые пришел к нему с тем злополучным разговором, Селихов думал, что сможет отделаться мелкими услугами. Но сейчас было ясно — по счету надо платить сполна. Нынешняя просьба Вареника была не только опасной, но свидетельствовала, что Селихов по уши увязает, становится полностью зависим от этого человека.
— Очень большой риск, — сказал Селихов.
— Ну что вы! — деланно удивился Вареник. — Я вам гарантирую полную тайну,
— Вы-то гарантируете, в этом я не сомневаюсь, — горько согласился Селихов. — Но вы ведь судьбой своего приятеля интересуетесь тоже не из благотворительных целей. И если он там, в милиции, то выйдут на вас. И вспомнят мой интерес к этой персоне. Что тогда? Вы же знаете, такие вещи в нашей профессии не прощаются.
— Насколько я помню, в вашей профессии не прощаются не только такие вещи, — Вареник говорил негромко, отрывисто, злобно. — А если уж они выйдут на меня, в чем я весьма сомневаюсь, ибо к делам моего приятеля никакого отношения не имею, то вам, милый друг, это будет уже все равно. Я понятно выражаюсь?
— Вполне.
— Тогда хватит лирики. Начинайте завтра с утра. Если узнаете что-нибудь, звоните мне на службу и договаривайтесь о встрече. Если нет — вечером домой. Каждый день.
— Хорошо.
— Имейте в виду: меня интересует в этой ситуации не только судьба моего приятеля, но и все, что вы можете там услышать. Обстановка, атмосфера, настроение. Для общего развития весьма полезно.
— С кем говорить? С каким отделом?
— В принципе два отдела: уголовный розыск и отдел борьбы с хищениями. Но вы поговорите со всеми, с кем можете.
— Ладно, — хмуро согласился Селихов. — Как его фамилия?
— Запомните: Жалейка Григорий Михайлович.
В понедельник Игорь Белов разложил перед Выборным материалы транспортного отдела милиции, разосланные для ориентировки в областные управления.
В три часа ночи обходчик станции Красный Кут обнаружил под насыпью труп. Показания обходчика, протокол осмотра места происшествия, график движения поездов… И наконец, заключение судебно- медицинской экспертизы — несколько страниц, исписанных аккуратным, ясным почерком. Только в конце последней страницы буквы стали побольше, словно писавший хотел обратить внимание тех, кому предстоит это прочесть: смерть наступила в результате удара по затылочной части головы. Удар был нанесен тяжелым металлическим, вероятнее всего, закругленным предметом. Множественные ранения головы посмертны, они явились результатом падения тела из движущегося поезда. Подтверждается это и мелкой гравийной пылью в ранах. Заключение: смерть насильственная. Убийство.
Далее шли результаты осмотра места происшествия, показания обходчика, график движения поездов.
— А эти материалы? — спросил Выборный.
— По нашему запросу. Вот фотографии.
За долгие годы службы в уголовном розыске не раз и не два майор Выборный видел фотографии, похожие на эти, не однажды сам оказывался в драматических ситуациях. И все-таки привыкнуть к этому не мог. И всякий раз чувствовал холодок под сердцем, будто в груди возникла тянущая пустота.
— Вы звонили туда?
— Звонил. Дали официальный запрос. Вот их телеграмма.
Транспортная милиция сообщала, что запросом по линии установлено исчезновение пассажира из четвертого вагона скорого поезда Приморск—Ташкент. В чемодане пропавшего находились только носильные вещи, никаких указаний на личность владельца обнаружить не удалось. Пропавший пассажир сел в поезд на станции отправления, в Приморске. Допрос соседей по купе, произведенный милиционером, следовавшим с поездом, добавил немногое. Ни фамилии, ни имени-отчества пропавшего спутники не знали, времени исчезновения его назвать не могли. Когда в одиннадцатом часу укладывались спать, пассажир находился в купе. Сообщили, лишь, что у пропавшего была дорожная сумка на длинном плечевом ремне.
— Что за сумка? — майор посмотрел на Белова.
— Не знаю. Я с женой его еще не говорил.
Выборный позвонил Литваку, потом отправился к начальнику уголовного розыска полковнику Чернобыльскому. Через несколько минут в кабинет к полковнику зашли начальник отдела борьбы с хищениями социалистической собственности капитан Литвак.
Вернувшись к себе, майор вызвал Белова.
— Игорь, будем заниматься этой работой вместе. Вас я прошу сразу же уточнить у транспортников все, что может касаться обстоятельств гибели, получить повторные снимки. Наше участие в следствии предварительно согласовано. Следователь прокуратуры их известит. А я вернусь часа через два, постарайтесь к этому времени набрать побольше материала. Все, что только возможно.
…Поднявшись на третий этаж, Выборный позвонил. Из-за двери низкий мужской голос спросил:
— Кто нужен?
— Ковалев Михаил Александрович.
Раздалось лязганье запоров, потом дверь приоткрылась на длину цепочки. За дверью стоял хозяин — небольшого роста, седоватый полный человек Выборного он узнал сразу.
— А… это вы. — Ковалев распахнул дверь и посторонился, пропуская майора. — Сюда, пожалуйста. У нас тут, правда, беспорядок, так что извините…
— Нет, это уж вы меня извините за неожиданный визит. — Выборный прошел в комнату, где сел в мягкое кресло у стола, обтянутое красным сукном. Ковалев вернулся к двери:
— Белла, приготовь нам кофе.
Сел к столу, опустив на него большие пухлые руки.
— Моя фамилия Выборный. Я майор милиции.
— Знаю вашу фамилию. Вот только отчество, извините, запамятовал. Столько лет прошло…
— Сергей Сергеевич.
— И были вы тогда, кажется, лейтенантом.
— Все мы не молодеем, — сказал Выборный. — Я к вам, как понимаете, по делу. Вы были у нас в управлении.
— Заходил, заходил, — согласно закивал Ковалев. — Что-то случилось с моим приятелем. Узнали что-нибудь?
— Кое-что узнали. И от вас надеемся узнать.
— Это зря. — Ковалев сразу стал серьезным, — Если бы я знал что-нибудь, я бы Марии Яковлевне сам сказал.
— Мария Яковлевна — жена Жалейки?
— Да. А что мне было известно, я вашим товарищам уже сообщил. Уехал Гриша и пропал. В Ташкенте его нет, домой никаких вестей не прислал, не дай бог, что случилось! Я решил, что лучше уж прямо к вам.
Выборный поднял руку, останавливая Ковалева.
— Давайте серьезно, Михаил Александрович! Насколько мы вас знаем, вы человек неглупый, тонкий, зачем нам тут юлить.
— Давайте, что вас интересует?
— Только одно: что в жизни и деятельности вашего друга Григория Михайловича Жалейки тревожило вас так серьезно, что заставило лично обратиться в милицию?
— Не понимаю вас. Я сопровождал жену Жалейки. На этом мои функции кончались.
