дошло бы. И мальчишка-сторож был бы жив.
Не раз и не два сталкивался уже Валерий с ситуацией, когда отчетливо понимал: преступления могло не быть. Вовсе могло не быть, если бы… И всякий раз его охватывало бешенство. Все про бюрократизм, про волокиту, про равнодушие казенное пишем, когда инструкция дороже человека… Правильно, все правильно. Но сколько же другого — обыкновенного разгильдяйства, ленивой неразберихи! Сколько же раз наплюют на эту инструкцию и забудут. А ты потом расхлебывай! Кто-то махнул рукой — подумаешь, пустая формальность. Кто-то рукой махнул, а мальчишки в живых нет. Вот тебе и пустая формальность! Сколько лет надо бубнить и втолковывать — ну не зря эти формы придумывали, не зря. Кто-то аппарат упер, кто-то подхалтурит на нем… Искать — себе дороже. Составили акт и списали потихоньку. Вроде никто его и не крал.
Тюриков аккуратно отложил ручку:
— Вот, кажется, все.
Чумаков прочел написанное. Грамотно, толково и кратко изложил сварщик все, что рассказал.
— Хороший слог у вас, Александр Сергеевич, — сказал Чумаков, скалывая листы скрепкой. — Все точно, и лишнего ничего нет. Стихов случайно не пишете?
— Да нет, — широко улыбнулся Тюриков. — Хоть и Александр Сергеевич, а стихов не пишу. Читать люблю. И то не стихи, а больше историческое что-нибудь.
— Завтра, наверное, увидимся, — сказал Чумаков. — Только пока, прошу вас, никому ни одного слова про нашу встречу и этот разговор.
— Понятно, — сказал сварщик. Он протянул Чумакову руку, и Валерий осторожно пожал ее.
После ухода сварщика Чумаков снова перечел написанное. Все так. Звонить Малинину было пока рано. Во-первых, майор сейчас с Кравцом занимается. Во-вторых, надо удостовериться хотя бы в том, что Гриша Коваленко существует, найти его. А Гриш таких в Приморске может оказаться множество. Коваленко — самая распространенная фамилия в ми ре. Коваль, Коваленко, Кузнецов, Смит, Шмидт… Правда, считается, что еще более распространенная фамилия — Ли. Вот именно — ли. Найдется ли, товарищ Чумаков? Трезвонить было рано…
8
Домой Игорь вернулся раньше, чем рассчитывал. Марина лежала на диване, уютно устроившись среди множества своих любимых подушечек, смотрела телевизор. С экрана, улыбаясь, пела Маргарита Терехова — любимая Маринина актриса. Слушать ее сейчас настроения не было. Разулся, обул шлепанцы, ушел на кухню и поставил чайник.
Как и ожидал, через минуту на кухне появилась Марина.
— Случилось что-нибудь?
— Нет, все нормально. — Игорь замолчал и сидел молча, пока она наливала и подавала ему чай, готовила бутерброды. Потом привлек к себе жену, поцеловал в щеку и подтолкнул: иди, мол, к своему телевизору.
Действительно, ничего вроде бы не случилось. Все шло по плану. Даже более того. Сегодня, уступая настойчивой, хотя очевидно бессмысленной просьбе бригадира, Игорь отправился домой к Аркадию. Немченко уволился так внезапно, что поговорить с ним на стройплощадке Игорю не удалось. Вчера еще ходил с прорабами, издали кивнул Игорю, а назавтра стало известно, что начальника участка уже нет. Еще через день прибыл новый — какой-то Семенов, переведенный с шестого СМУ. Семенов был уже немолод, сверкал золотыми зубами, по стройке не ходил, а бегал, и бегал как-то боком, переваливаясь, словно краб, приволакивая чуть-чуть левую ногу. Нельзя сказать, что уход Немченко огорчил Игоря. Если Аркадий о чем- то догадывался, то увольнение его было очень даже полезным. А там время пройдет, догадки эти все сотрутся. Лет через пять встретятся — поздороваются как ни в чем не бывало.
Но Валя Портнов занервничал от внезапного увольнения начальника, запсиховал — все приставал к Игорю: навести дружка своего, выясни, в чем дело. И вот сегодня Игорь наконец отправился к Немченко. Аркадия дома не оказалось — его вообще не было в Приморске. Аллочка мило приняла Игоря, зазвала пить чай, усадила на диван с мягкими бархатными пуфами, сама забралась в уголочек, поджав ноги. В общем, что и говорить, обстановочка вполне располагала, и при других обстоятельствах Игорь бы ни за что не устоял — уж больно соблазнительна была Аллочка, да и свой интерес к Игорю она в этот вечер не скрывала, не опускала глазки, как прежде, а глядела откровенно и ожидающе. И так хороша она была в домашнем сарафанчике, так мягко вела себя, что Игорю стало просто обидно: надо же, чтобы все узлом завязалось… Мог, конечно, Аркадий кое о чем и догадываться, ничего страшного в том не было все равно — и слова не пикнет. Не станет трепаться, потому что себе дороже. И даже если бы у Игоря раньше что-то с Аллочкой было, все равно тогда Аркадий молчал бы как рыба. Потому что завязан. А вот в связи со всем предстоящим Игорю надлежало быть осторожным. Если Аркадий раньше о чем-то догадывался, то в несчастный случай со Степой и Митькой он не поверит. Ни за что не поверит. А если при этом он узнает, что у Игоря с Аллочкой что-то есть, может вообще сойти с катушек — тогда жди беды. Так что по всем параметрам сидел Игорь тихо, руки держал при себе, на откровенные Аллочкины взгляды только улыбался нежно. Может, когда и дойдет до этого, а сейчас не время жаль, но не время.
Так, за чаем и объяснила ему Аллочка, что ушел Аркадий сам, не ценили его на той работе, а сейчас уважение дороже денег, за престиж люди готовы сами платить. Теперь работает начальником участка в Сельстрое, с руками оторвали, оклад дали на двадцать пять рублей больше, персональную надбавку еще обещали утвердить. И он уже в командировке — в районе. где его участок строит птицефабрику.
Все это было так просто и убедительно, что переживания Вали Портнова показались Игорю пустыми глупостями. Просто Валечке кажется, что пятьсот в конверте — предел мечтаний для любого человека. А Аркадий еще что-то свое в жизни знает. Может, там он почуял другие деньги? Умный человек везде найдет.
В общем, проблемы Аркадия Игоря сейчас не занимали. Гораздо важнее и интереснее- было другое: то, что предстояло сделать на этой неделе. На этой — не откладывая. День Игорь уже назначил — пятница. И со Степой принципиально договорился. Ничего особенного и выдумывать не пришлось: на халтуру в Бекетово Валя подбивал их уже давно. Дел там было на две недели: смонтировать коробку кормозапарника на ферме. Деньги колхоз выкладывал наличными. А Степе Игорь еще и объяснил, что там-то, в Бекетове, и сделают они потом свой последний “скачок”, а пока надо уговориться о работе и хорошенько все выяснить: с конторой, с подходом к кассе, с распорядком работы, выплаты денег.
— Поедете с Митей, — сказал Игорь. — Уговоритесь про работу, так чтоб в конце августа мы приехали.
— А ты? — Степа, конечно, не удержался от этого вопроса, и тут Игорь его и купил.
— Понимаешь, — сказал он доверительно, — машину мне надо брать. На твоей в Бекетово мы уже не сделаемся, хватит, примелькались.
— Так что же, — Степа сразу и клюнул, — мне, значит, деньги тратить нельзя, а тебе можно так что ли?
— А я и не трачу, — улыбнулся Игорь. — Я на машину одалживаю у Сергея Павловича. Вот такой компот. И Степа угомонился. Все было в норме — и то, что едут они с Митькой, а Игорь остается, и то что в пятницу-субботу договорятся окончательно с колхозным начальством, и вечером, по холодочку, домой — на воскресенье.
И когда все так аккуратно сложилось, Игорь почувствовал тревогу.
Раньше они с Мариной все обговаривали вдвоем. Искали уязвимые места. Снова и снова проверяли свои построения на прочность. Теперь вроде бы никаких таких мест не было, задумано все точно. Главное — даже если в первый раз не получится, никакого риска. И можно смело попробовать во второй. Все происходит само собой, следов нет. И близко никого нет.
А все же что-то Игоря мучило, не давало покоя.
Он сидел на кухне, пока не услышал знакомую музыку — фильм уже кончался, звучала бравурная мелодия финала. Тогда он вошел в комнату и увидел на глазах жены слезы.
