По совести, дальнейшее молчанье Изменой было б родине и долгу! Ты говоришь, что любишь свой народ? А коли так, то не ищи покоя Лишь для себя, страну предав смятенью! О церкви помни! Хочешь, чтобы Стюарт Былое возродила изуверство? Чтобы монах тут правил, чтоб легат, Из Рима к нам прибывший, церкви наши Закрыл и короля признал вассалом? В спасенье душ всех подданных твоих Отчет ты держишь! От тебя зависит, Спастись ли им иль стать добычей ада! Здесь милосердью женскому не место. Народа благо — наивысший долг! Пусть Шрусбери от смерти спас тебя, Я Англию спасаю — это больше! Елизавета
Хочу одна побыть! В столь важном деле Не у людей совета я спрошу. Есть высший судия над нами всеми: Он вразумит меня!.. Ступайте, лорды! (Дэвисону.)
Вас, сэр, прошу поблизости остаться! Лорды уходят. Только Шрусбери стоит еще несколько мгновений перед королевой, многозначительно глядя на нее; потом и он медленно уходит в глубокой скорби.
Елизавета
(одна)
О, рабское служение народу! Позорное холопство! Как устала Я идолу презренному служить! Когда ж свободной буду на престоле? Я почитать должна людское мненье, Искать признанья неразумной черни, Которой лишь фиглярство по нутру. Тот не король еще, кто всем и вся Кадит и угождает! Властелин Пустые толки черни презирает. Затем ли я всю жизнь блюла законы, Насилья избегала, чтобы в час, Когда впервые стала неизбежной Жестокость, осознать свое бессилье? Пример всей прошлой жизни мне в укор. Будь лютым я тираном, как Мария Испанская, предместница моя, Что помешало б мне казнить врага? Но разве справедливость я блюла По доброй воле? Лишь необходимость, Всевластная, которой подъяремны И короли, ее блюсти велела. Кругом враги! Непрочный мой престол Народной лишь приверженностью крепок! Меня сгубить стремятся все державы Материка! Анафемой гремит В последней булле непреклонный папа, Кинжал вонзает Франция с лобзаньем Предательским мне в сердце, а испанец Войной открытой на море грозит[219]. Так я живу, воюя с целым миром, Беспомощная женщина. Изъяны В моих правах на трон, пятно рожденья, Которым заклеймил меня отец, — Что скроет их, когда не добродетель? Но тщетны все усилья! Вражья злоба Их обнажила, предо мной поставив, Как призрак неотступный, эту Стюарт. Нет, я хочу покончить с вечным страхом! Ей жить нельзя! Покоя я добьюсь! Она меня, как фурия, терзает, Как дух-мучитель, посланный судьбой! Где радость возрастила я, где грезы Мои всходили — там она, ехидна, Мне преграждает путь! Украла друга, Лишила жениха!.. Мария Стюарт — Вот имя всех утрат моих и бед! Но только ты покинешь этот мир,
