берегу он обнюхал плитки мостовой и чихнул — пахло не морем, а пылью и лошадьми.
— Саундер! — заорал Баррет, и Саундер поплелся следом, страшась гнева хозяина, которого любил всем сердцем, по-собачьи.
Уже месяц пустой и неприветливый дом торговца Найджела Бэна Форстера ждал распродажи с торгов. Владельца, по слухам, убитого испанцами, без шума похоронили на французской территории Эспаньолы. Возле ограды Баррет с интересом рассматривал пестрый тщательно ухоженный газон Окна, задернутые шторами, оставались непроницаемы.
— Вот так и сходит человек на нет. Пошли отсюда, Саундер.
Жилище квартеронки Хлои выглядело куда невзрачнее, беднее, зато явно не оставалось покинутым. Женщина в скромной вуали вдовы встретила Баррета за порогом. Он мрачно вглядывался в лицо Памелы — бледное, печальное, непроницаемое.
— Что ты наделала, Пэм…
— Это ты убил его?
— Найджела? Конечно, нет. Ты думаешь, я дурак? Два года назад я ради тебя пошел бы на все, а теперь не полезу в петлю даже ради королевы.
— Твою душу, должно быть, спалили в Картахене…
— Возможно. Это ты подстроила историю со смертью Форстера?
— Нет!
— Откуда у тебя браслет на руке?!
Тэдди появился из-за спины Памелы, он бесстрашно рассматривал Баррета темными раскосыми глазами.
— Давайте поговорим спокойно, мистер Баррет, — произнес он звонким чистым голосом.
— И ты, выродок чертов, тут объявился.
— Пройдите в дом, нам ни к чему лишние глаза и лишние уши.
Баррет вошел и сел на колченогий табурет у стола, Тэдди устроился напротив, с ногами забравшись на точно такой же табурет. Его поза походила на позу озорного ребенка, выдавало карлика только насмешливое и жестокое выражение лица.
Саундер, который вслед за хозяином пробрался в хижину Хлои, устроился под столом.
— Имей в виду, парень, — сказал Баррет, — если что, я тебя как крысенка раздавлю.
— О! Попытайтесь, мы не из пугливых. А лучше дослушайте меня до конца и тогда поймете все.
— Едва ли.
— Посмотрим. А теперь слушайте. Вы верите в богов, Баррет?
— Я верю в Бога.
— Хороший ответ. Но здесь — Карибы, а не Англия. Новый Свет только называется новым, на самом деле он древняя земля со своими духами и богами, Питер. Вы видели Теночтитлан?
— А тебе-то какое дело, крысенок? Я там не был.
— Не лгите. Вы были в заброшенном городе Монтесумы, обшарили святилища и взяли с собою предмет, который вам не принадлежит.
— Кто тебе сказал об этом? Ланда?
— Испанец мертв.
— Черти способны общаться и с мертвецами.
Тэдди печально покачал головой.
— Ваша вера в ад после смерти не исключает существования ада на земле. Одним словом, вы ограбили развалины и скрылись. Ваш сообщник ограбил вас.
— Откуда вы знаете об этом?
— Мне сказал бог, — просто ответил Тэдди.
Несмотря на жару, Баррету показалось, что потянуло холодом — так случается, когда в горах вдруг подует ветром с ледника. Однако он только хмыкнул.
— Чушь.
— Не следует смеяться… Вам не препятствовали грабить индейские святилища… Знаете, почему? Мне нужен был камень бога — большой кристалл, который вы прячете под одеждой.
— Тогда кое-кто уже крепко опоздал. Эрнандо разделил камень, половина осталась в Картахене, у тамошнего ювелира.
— Добыть у испанского ювелира первую половину оказалось не сложно. Нужна именно та, которая осталась у вас. Я готов предложить хорошую цену.
— Потом посмотрим, насколько хорошую. А для начала хочу знать, почему ты не забрал камень сам.
— Потому что не все места мне доступны. Вы хотя бы немного знаете историю ацтеков?
— Я ее не слышал.
— Когда-то давно, при начале времен, бог солнца Уицилопочтли из отрубленной головы своей сестры создал луну, а звезды на небе — из братьев. Позже он покровительствовал ацтекам, и великий правитель Теночтитлана Тлакаелель приказал чтить его наравне с Кетцалькоатлем, Тлалоком и Тескатлипокой. Уицилопочтли вечно сражался с тьмой и, чтобы пополнить силы и отсрочить конец света, требовал постоянных жертвоприношений. Восемнадцать фестивалей проводил его народ в каждом году, и кровь людей стекала на алтари. Не смейтесь, Баррет! Жертвы позволяли солнцу продержаться еще один цикл, а каждый цикл длится пятьдесят два года…
Баррет хмыкнул, подвинул поближе кувшин с вином.
— Резали людей, чтобы отсрочить конец света? Забавно.
— Не дразните богов. Души жертв шли прямиком к богу солнца, а души обычных умерших попадали в темное царство Миктлан, правил тогда высокочтимый бог Миктлантекутли, повелитель летучих мышей, похожий на человека с зубастым черепом вместо головы и ожерельем из человеческих глаз…
— Впечатляет.
— Когда-то, бесконечно давно, пернатый бог Кетцалькоатль явился к Миктлантекутли за костями мертвых, чтобы создать из них новых людей. «Хорошо, — ответил Миктлантекутли, — играй на моей раковине и обойди четыре раза вокруг моих владений». Хотя раковина не имела дыр, черви сделали эти дыры, а пчелы вошли внутрь и создали звук. Тогда Кетцалькоатль взял кости мужчин и женщин, однако, уходя, упал в яму, которую приготовили демоны — слуги бога смерти. Кетцалькоатль погиб, но он был бог, а потому воскрес, собрал остатки костей и унес, а боги, совершив обряд, сумели восстановить род человеческий.
— Занятно.
Раскосые глаза Тэдди странно сверкнули.
— Об этом можно много рассказывать, — как бы нехотя сказал он. — Как видишь, отношения между богами тоже не всегда были гладки. Отцом Кетцалькоатля был бог Камаштли, один из четырех великих, создавших этот мир, он же разжег первый огонь, использовав для этого небесный свод. Жители Теночтитлана тоже чтили Камаштли как покровителя войны и судьбы, который отводил души жертв и воинов на восточное небо, где они становились звездами… Однако у него были и другие почитатели, к которым бог благоволил сильнее, чем к народу Монтесумы. Вы слышали про Тласкалу, капитан?
— Нет.
— То был великий город — соперник Теночтитлана. Камаштли почитался у них как верховный бог. Ацтеки и тласкаланцы воевали ради захвата пленников, которых тащили на алтари. Нужно ли говорить, как они ненавидели друг друга?
— Нет.
— Когда испанцы Кортеса высадились на материке, тласкаланцы стали его союзниками, и Монтесума, правитель Теночтитлана, узнав о силе испанского оружия, поднес Кортесу богатые дары и пообещал принять христианство. Однако солдаты недолго хозяйничали в Теночтитлане. Диего Веласкес, такой же белый испанец, одержимый завистью, послал отряд, чтобы взять Кортеса под стражу, воины Кортеса встретили их в лесу, и в этой стычке испанцы убивали испанцев. Теночтитланом тем временем правил заносчивый и высокомерный наместник Педро де Альварадо. Он ненавидел ацтеков и во время праздника приказал зарубить шесть сотен самых знатнейших из них… В ту ночь вспыхнуло восстание, и ацтеки осадили
