собралось возле построек. Пальмовые листья на крыше хижины завалились вовнутрь, уцелели стены, но и они носили явные следы огня.
Смок взял ружье наизготовку. Винд нехорошо улыбнулся, Кид покачал головой и тронул Баррета за рукав.
— Пахнет не копченостями, Питер.
Брасье побледнел так, что под красивыми карими глазами бывшего лейтенанта проступила покойницкая синева.
Остатки коптильни еще дымились. Растительность на поляне выглядела смятой.
— Егерь Бертран жил один?
— Нет, с двумя товарищами — они как раз в эта дни отлучались на плантации.
— В развалинах остался кто-нибудь живой?
— Не думаю, угли все еще раскалены, возле них сейчас не лучше, чем на адской сковородке.
— Засада, если она есть, прячется на той стороне поляны.
Стояла мертвая тишина, нарушаемая только шевелением гнуса. Не кричали даже птицы.
— Пошли вперед. Держите ружья наготове.
Напряженными нервами Баррет чувствовал признаки недавнего чужого присутствия. След еще не остыл.
— Первый раз в жизни жалею, что я моряк, а не охотник.
Бертрана нашли на пороге хижины. Руки, плечи и голова оказались снаружи, их не тронул огонь. Тело ниже пояса обгорело до костей.
— Француза добивали с близкого расстояния. Смотрите, пуля вошла в лоб.
Сука из пегой своры навеки замерла в подобии незавершенного движения. В момент броска ее настиг выстрел, поэтому мускулистые передние лапы уже после падения пропахали в рыхлой земле глубокие бороздки. Бессильно распласталась узкая морда, белые клыки вонзились в песок.
— Палили со стороны леса.
Остальные собаки лежали кто где — бесформенные меховые комки на загаженной земле. Смертельно раненный вожак, должно быть, пытался подползти к Бертрану. Сейчас он, сгорбясь, валялся всего в полуярде от вытянутой руки француза. Казалось, мертвец пытается покормить с ладони своего убитого пса.
Пахло горелой шерстью и нечистотами.
— Право слово, лучше уж получить пулю в башку, стоя на палубе, под чистым ветром и на глазах у приличных людей.
— Капитан! — тревожно позвал Джо.
Баррет приблизился к догорающей коптильне, задняя ее стена почти не пострадала, должно быть, сыроватые бревна помешали огню разгуляться.
— Глядите, сэр, вот он, Найджел Форстер собственной персоной.
В момент нападения стреляли, очевидно, со всех сторон, огонь выгнал англичанина из коптильни, он попытался дать отпор, да так и остался полусидеть в настороженной позе. Крупная голова Форстера опустилась на пробитую грудь, окоченевшие руки мертвой хваткой вцепились в приклад карабина.
— Ха! — нервно рассмеялся Кид. — Не будь у тебя, Питер, троих свидетелей под рукою, никто бы не поверил, что торговца прикончил не ты, а кто-то еще.
— Заткнись.
Баррет обшарил одежду мертвеца. Перевязь с зарядами оказалась полупустой. В кармане нашлась только мелкая монетка и скомканный листок. На бумаге дорогой выделки тонким, мелким почерком значилось:
Подписи внизу не оказалось. Баррет быстро смял записку и незаметно сунул в карман — он хорошо узнал почерк Саммер.
— Как вы думаете, капитан, кто здесь похозяйничал?
— Не знаю, Джо. Может быть, испанцы. Не исключено также, что покойный Бертран имел врагов, которые застали его врасплох и свели счеты. В этом случае Форстер попался случайно и получил пулю в сердце за просто так. Могло и такое случиться, что сбежал раб Форстера, напоследок он рассчитался с хозяином и заодно убил свидетеля — Бертрана-буканьера.
— И что теперь?
— Ничего. Оставим все как есть, пора вернуться на судно.
Через несколько часов шестеро людей вышли на побережье. Каноэ стащили на воду. Брасье влез в него вслед за капитаном и устроился на дне, угрюмо рассматривая волны. Негр-слуга улыбался неизвестно чему — должно быть, ему было все равно, и этим он выгодно отличался от всей прочей компании. Смок сел на весла. Баррет еще раз перечитал записку жены Форстера, потом спрятал листок поглубже.
«Если они оба солгали мне — каждый блестяще и каждый по-своему, то кто тогда говорит правду? Неужто один только Брасье?»
Ответа он пока не знал. Каноэ причалило к люггеру, и Баррет по бискайскому трапу вскарабкался наверх.
— А все же я распутаю эту загадку и выведу Пэм на чистую воду, — сказал он сам себе и отправился на мостик.
На мачтах «Синего цветка» поднимали паруса.
Глава 24. Наследник смерти
О том, что произошло непосредственно после отплытия люггера «Синий цветок» с Эспаньолы, известно совсем немного.
Пропажу испанской шхуны «Озорница» не без причин отнесли на счет Баррета. «Озорница» так и исчезла без следа, зато ее команда отыскалась на безымянном острове близ Эспаньолы, где ее две недели спустя и подобрали корабли из Санто-Доминго. Еще через короткое время кое-что из награбленного объявилось на Тортуге, чтобы потом затеряться на складах сомнительных контор и в лавках перекупщиков по обе стороны Атлантики.
Баррет не был уличен, не был и обвинен, однако пропадал в море три месяца, чем вызвал у рыжей Марты приступ черной меланхолии.
Продлили срок королевской амнистии, после этого пираты из самых неудачливых поспешили сменить род занятий на плантаторский.
Торговая навигация прекратилась до осени, восточный ветер сделался серьезной помехой.
Ждали урожая табака.
Кое-кто особо сообразительный решил, что предпочитает пешие походы за золотом — грабеж на суше стоял невообразимый.
Заведение Юджина Хакстера процветало, через вторые руки покупая сырье за бесценок, и продало целых семь полных ювелирных женских парюр, каждая состояла из пятнадцати предметов и была великолепна.
«Синий цветок» тем временем подремонтировали на Тортуге, после чего в лето 1676 года он бросил якорь в гавани Порт-Ройала в качестве частного судна, прибывшего по делам владельца, которым, если верить документам, оставался все тот же Питер Баррет. Подросший пегий щенок охотно прыгнул в каноэ, на
