Конечно, будь вторая жизнь просто очередной стадией естественного развития природы, с ней никаким желанием не справиться бы. Но будь она естественным явлением, она, вторая жизнь, была бы последовательной. На деле же она, если взять ее целиком, непоследовательна, и это очень хорошо.
Непоследовательность же заключается в том, что жизнь возвращается по своим следам, а дух человеческий продолжает идти своей прежней дорогой. Возник разрыв, который с каждым днем все более увеличивается. Вторая жизнь, если предоставить ее самой себе, пройдет в своем развитии неизбежно и через, допустим, средневековье, и через пору рабовладельчества, и через каменный век – но сознание-то не может вернуться к этому, дух давно оставил это позади и не смирится! Он неизбежно, пусть и непроизвольно, будет сопротивляться, так что момент, когда сопротивление духа преодолеет инерцию времени, настанет непременно, раньше или позже – и второй жизни придет конец. Да, время победимо, и, значит, надо засучить рукава и приготовиться к большой драке…
Ему казалось уже, что он решился окончательно; не тут-то было, однако. Очередное сомнение возникло у него тогда, когда Зернов этого вовсе не ожидал: во время очередного неизбежного разговора с автором, Коротковым. Началось с того, что он Короткову сказал:
– Что же вы тогда меня не предупредили, что я без малого пророком оказался? Ну, когда уверял, что все книги ваши вышли и вы прославились…
– А к чему? – сказал Коротков. – Да и потом – я об этом, конечно, и до вас знал, однако самому мне увидеть это не дано было: я-то прежде преставился…
– Охота вам была, – не выдержал Зернов, – самому голову в петлю совать! Вот сдержались бы вы тогда…
– А я и не совал никогда, – ответил автор спокойно. – Это уже легенда, на самом деле мне такое и в голову не приходило. Тут куда проще было; слишком уж невоздержанно жил – вот в очередном запое сердечко и не выдержало. Остановилось – а поблизости никого не было, запойные ведь – одиночки, компания им мешает…
– Вот оно как… – произнес Зернов несколько даже растерянно. – Ну что же, как говорится – кто старое помянет… Ладно. Однако вот теперь повернем время снова – так вы тогда уж смотрите, себе такого не позволяйте…
– Слышал, слышал, – сказал в ответ автор. – Только я вот и хотел вам сказать: да стоит ли его сейчас поворачивать? Созрел ли людской дух для этого? Вот ведь раньше тоже пробовали – ан дух не созрел, ничего и не вышло.
– Наверное, жили куда лучше нашего, вот и не было причины.
– Но если так рассуждать, то давайте обождем еще лет сорок, пятьдесят, шестьдесят… а то и все пятьсот, может быть?
– Но ведь людей жалко! – воскликнул Зернов неожиданно для самого себя и с удивлением ощутил: не соврал ведь, и правда – людей жалко, ведь то, что ему самому предстояло, в той или иной степени и каждому живущему грозило.
– Вот и мне жалко. Оттого я и думаю: люди сейчас вполне прекрасно живут: каждый, вернувшись, молодеет, наливается силами. Воздух становится чище, в воде снова вскорости рыба заплавает, леса густеют, машин становится меньше – чем не благодать? Мы все о себе думаем, но если шире подумать, обо всем мире, то ведь он, мир, был болен – нами болел, а теперь потихонечку будет от нас выздоравливать. Вот выздоровеет совсем – тогда бы и поворачивать, а?
– Честное слово, от кого-кого, но от вас не ожидал. Вы о себе-то подумали?
– Ну, кто же о себе не думает. Думал, понятно. Но ведь меня профессия приучила не только со своей меркой подходить ко всякому делу, но и с всемирной и полагать, что сперва – мир, а потом уже я, потому что мир и без нас может, а вот я, мы без него – ничто, просто нет нас.
– Ладно, можно, конечно, и так рассуждать. Но вот вопрос: Время ведь огромно, а к тем временам, о которых вы говорите, много ли на Земле людей останется? А тут, может быть, масса важна – не физическая, конечно, не живой вес, но масса духа! А она все же от количества людей зависит больше, чем, скажем, от уровня их знаний: потому что зажечь дух можно и у человека, особыми познаниями не отличающегося, верно?
– Но ведь тогда, в то время, когда прежние попытки предпринимались, у них было больше шансов на удачу: людей-то должно было быть больше… Хотя – погодите, погодите… Нет, это вовсе не сказано, могло быть как раз и меньше: ведь когда-нибудь же начнут количество людей на планете разумно ограничивать, чтобы природу невзначай вовсе не затоптали – не со зла, а просто своим количеством… Да, могло быть меньше. Не знаю, может, вы и правы. Только, если сейчас, в обозримом времени, это предпринимать в расчете на удачу, – очень уж трудно придется нам с вами, всем, при ком этот поворот произойдет: слишком многое ведь ломать придется, чтобы не покатиться по старым рельсам…
– Так ведь ради этого все и делается, – сказал Зернов искренне.
– Ну, это пожелания; а на практике это в миллион раз труднее будет, чем кажется. Потому что – знаете, я что решил, когда размышлял, как и все мы: что же заставило сделать тогда поворот? Решил, что никаких особых экзотических причин не было, а было обычное человеческое свинство, когда природу окончательно добили, додушили и, уже последний кислород втягивая, успели-таки сбежать – в прошлое, больше некуда было. Но, если вернемся мы в нормальное течение времени на нынешнем нашем уровне цивилизации, – ох какая драка предстоит – с самими собой прежде всего. Драка, отказ от многого, всякие лишения из-за этого отказа… А сейчас что: сейчас людям вовсе неплохо. Они лишились возможности совершать поступки по своей воле? Но разве в прошлой жизни они так уж часто решали сами и совершали поступки по своей воле? Зато теперь они пользуются благами жизни. Никакого риска. Никакой ответственности. Ни малейшей необходимости задумываться над жизнью, если нет желания. Все определено. Что поставить на стол? Что надеть? Куда пойти? Что читать? Что смотреть? И так далее… Все совершенно ясно: именно то и только то, что ты ел, носил, читал, смотрел в прошлой жизни. Программа нерушима. И вот человек старается извлечь максимум эмоционального удовлетворения из каждого прожитого по программе мгновения: это – единственное, что еще в его власти. И вы хотите лишить его такой жизни, которую он, быть может, воспринимает как награду за прожитую в хлопотах первую. Только хочет ли он, чтобы его лишили? Вы уверены, что хочет?
– А если не захочет, то ничего и не выйдет. Мы ведь можем только призвать, только указать путь…
– Ну вот и посмотрим: выйдет или нет. Да и вообще… Вы сначала на себе испробуйте. Ну, поставьте эксперимент, что ли. Захотите чего-нибудь очень сильно – того, что есть в программе, – или, наоборот, не захотите. И тогда…
