Потаенные ландшафты разума

Глав­ное - не Судь­ба, мой маль­чик. В кон­це кон­цов она лишь обо­лоч­ка жиз­ни, и смысл жиз­ни ле­жит вне сфе­ры ее до­ся­гае­мо­сти, он не­дос­ту­пен ее при­хо­тям, ее ко­вар­ст­ву, ее ли­це­ме­рию; ко­гда, де­лая вид, что ода­ри­ва­ет, она оби­ра­ет, но ес­ли ты бу­дешь дер­жать­ся сво­ей су­ти, сво­его те­че­ния, то да­же все ее пре­врат­но­сти смо­жешь обер­нуть не во зло, а в бла­го­сло­ве­ние се­бе и ок­ру­жаю­щим те­бя лю­дям. Не­си в се­бе го­ря­щую и очи­щаю­щую ис­кру бес­ко­ры­ст­но­го лю­бо­ пыт­ст­ва, на­сла­ж­дай­ся жиз­нью, ра­дуй­ся не толь­ко сво­ей ма­лень­кой ра­до­стью, но и ра­до­стью все­го бес­пре­дель­но­го ми­ра, и ты бу­дешь сча­ст­лив и ос­ча­ст­ли­вишь со­бой мир.

С по­след­ни­ми ее сло­ва­ми, до­ле­тев­ши­ми до мое­го слу­ха, ше­ле­стом ли­сть­ев жур­чань­ем ру­чья, рас­та­ял в зе­ле­ной пу­чи­не ле­са и ее об­раз, не­ве­со­мый, нопы­шу­щий пло­тью и жиз­ нью.

Гла­ва IV

Я слов­но бы ви­жу се­бя на­ри­со­ван­ным. Вот этот кон­тур, этот си­лу­эт, вы­ве­ден­ный на лис­те бу­ма­ги и внут­ри до­пол­нен­ный не­сколь­ки­ми штри­ха­ми, не­зна­чи­тель­ны­ми под­роб­но­стя­ми, ко­то­рые и долж­ны от­ли­чить ме­ня от вся­ко­го дру­го­го, соз­дан­но­го тем же спо­со­бом. Ес­ли бы у ме­ня был мик­ро­скоп... ах, да, я за­был - это же про­сто ка­ран­даш­ный ри­су­нок, уве­ли­че­ние толь­ко раз­ру­шит хруп­кую ил­лю­зию по­до­бия, ис­чез­нет об­раз и в по­ле зре­ния поя­вят­ся жир­ные не­ров­ ные ли­нии, по­ло­сы, ком­ки гри­фе­ля на во­лок­нах бу­ма­ги. Но... ми­ну­точ­ку тер­пе­ния... Я став­лю пе­ред изо­бра­же­ни­ем од­но зер­ка­ло, пе­ред тем - еще од­но, те­перь возь­мем боль­шую лу­пу...

Про­кла­ды­вая се­бе путь в про­стран­ст­ве и вре­ме­ни, об­раз­ах и иде­ях, в Вес­не и цве­ту­щем го­ро­де, в ми­мо­лет­но­сти, име­нуе­мой Эхо, и по­лях за­ви­си­мо­сти и па­тро­на­жа, Эле­фант шел ши­ ро­ким раз­ме­рен­ным ша­гом по пря­мой, ле­жа­щей в из­ви­ли­стых при­ми­тив­ных ла­би­рин­тах ка­ мен­но­го го­ро­да.

Я все­гда не­мно­го те­ря­юсь, опи­сы­вая его. Дви­же­ние, по­доб­ное дви­же­нию стре­лы, вы­пу­ щен­ной из лу­ка, че­ло­век, столь не­по­хо­жий на аморф­ное не­что, име­нуе­мое 'обы­ва­тель', что кро­ ме при­выч­ных и ни­че­го не объ­яс­няю­щих слов 'же­лез­ная во­ля' или 'не­сги­бае­мый ха­рак­тер', ка­ жет­ся ни­что не по­дой­дет для опи­са­ния.

Он вды­хал ве­сен­ний воз­дух, вби­рал в се­бя всю вес­ну ра­зом с пе­ни­ем про­сто­душ­ных птиц, ка­пе­лью, при­вет­ли­вым солн­цем, пер­вы­ми ро­ст­ка­ми, умы­тым ас­фаль­том, но мысль его про­дол­ жа­ла свое стре­ми­тель­но рас­се­каю­щее обы­ден­ность дви­же­ние.

Тот, к ко­му он шел, так же силь­но с осо­бым упое­ни­ем впи­ты­вал лас­ку ве­сен­не­го солн­ца, лю­ бо­вал­ся со­вер­шен­ны­ми гро­мад­но-ос­ле­пи­тель­но-бе­ло­снеж­ны­ми об­ла­ка­ми, иг­рой све­та и те­ни в кро­нах ед­ва на­чав­ших оде­вать­ся де­ревь­ев, на­блю­дал за воз­ней ма­лы­шей в раз­но­цвет­ ных ком­би­не­зон­чи­ках, по­хо­жих на ска­фан­д­ры. И да­же это не­воль­ное на­по­ми­на­ние не ра­ни­ло се­го­дня его серд­це.

Мо­ло­до­го че­ло­ве­ка зва­ли Иль­ей и еще Кос­ми­че­ским Охот­ни­ком, но ко вто­ро­му его име­ни ны­не мож­но бы­ло бы сде­лать при­став­ку 'экс'.

Илья си­дел не­да­ле­ко от пе­соч­ни­цы, где во­зи­лись ма­лы­ши, на­про­тив па­рад­ной до­ма, в ко­ то­ром жил. Его не­пра­виль­ное гру­бое ли­цо с ши­ро­ким вы­даю­щим­ся впе­ред лбом, квад­рат­ным под­бо­род­ком и ма­лень­ки­ми, глу­бо­ко по­са­жен­ны­ми гла­за­ми ут­ра­ти­ло на не­ко­то­рое вре­мя чер­ты обыч­ной для не­го уг­рю­мо­сти и вы­ра­жа­ло поч­ти что бла­жен­ст­во. На­вер­ное, сей­час он от­ри­нул­ся от сво­их зем­ных го­ре­стей, за­был о сво­ем не­ду­ге, о по­жиз­нен­ном за­то­че­нии в ин­ ва­лид­ном крес­ле, о бо­ли, не­умо­ли­мо-не­от­вяз­ной, при­хо­дя­щей и ухо­дя­щей по­доб­но вет­ре­ной дев­чон­ке.

- При­вет, Илья.

- П-п-ри-в-вет, - ра­до­ст­но от­клик­нул­ся тот на зна­ко­мый го­лос, и по ли­цу его про­шла су­до­ро­ га, по ко­то­рой мож­но бы­ло до­га­дать­ся, что он улыб­нул­ся.

- Мне с то­бой на­до по­го­во­рить, - Эле­фант го­во­рил с не­ко­то­рой рас­ста­нов­кой, чет­ко про­ из­но­ся сло­ва. - Есть важ­ное де­ло.

-Х-х-оро-ш-шо, - Илья за­ки­вал го­ло­вой.

- Я те­бя от­ве­зу до­мой?

Сно­ва те же су­до­рож­ные кив­ки.

Эле­фант под­хва­тил крес­ло сза­ди, с тру­дом тол­кая его по мок­ро­му пес­ку, на­пра­вил­ся к до­ му.

Илья был из из­вест­ной груп­пы Фа­ки­ра. Ни­кто тол­ком не знал, что с ним про­изош­ло ТАМ, он вы­ ныр­нул с трас­сы в бес­соз­на­тель­ном со­стоя­нии с тя­же­лым от­рав­ле­ни­ем, слов­но бы по­бы­вал под­опыт­ным кро­ли­ком при ис­пы­та­нии нерв­но-па­ра­ли­ти­че­ско­го га­за.

Бы­ла до­гад­ка, что у не­го по­рвал­ся ска­фандр, ко­гда он охо­тил­ся на од­ной из сво­их во­об­ра­ жае­мых пла­нет, но ни­кто не за­го­ва­ри­вал с ним об этом.

К Илье час­то при­хо­ди­ли ре­бя­та, в иные дни их со­би­ра­лось до дю­жи­ны, он все­гда был рад им и ожив­лен­но бол­тал, ино­гда на­столь­ко са­мо­заб­вен­но, что речь его поч­ти не от­ли­ча­лась от ре­чи здо­ро­во­го, и да­же су­до­ро­ги на вре­мя пре­кра­ща­лись.

Дверь в квар­ти­ру Кос­ми­че­ско­го Охот­ни­ка бы­ла поч­ти все­гда от­кры­та, стар­шая се­ст­ра его стря­па­ла на кух­не, од­но­вре­мен­но ка­чая ре­бен­ка. Ус­лы­шав, что Илья вер­нул­ся, она вы­бе­жа­ла в при­хо­жую с ре­бен­ком и по­ва­реш­кой в ру­ках, но уви­дев, что с бра­том Эле­фант, ко­рот­ко по­здо­ ро­ва­лась, за­лив­шись крас­кой сму­ще­ния за свой не­сколь­ко до­маш­ний на­ряд, и убе­жа­ла об­рат­ но. В ком­на­те Кос­ми­че­ско­го Охот­ни­ка все ос­та­ва­лось на сво­их мес­тах, слов­но бы он все еще про­дол­жал быть ак­тив­ным трас­се­ром, толь­ко вот на сте­не боль­ше не бы­ло ни изо­бра­же­ний пла­ нет, ни чу­до­вищ­ных дра­ко­нов и за­тей­ли­вых ги­гант­ских на­се­ко­мых, те­перь их за­пол­ни­ли пей­ за­жи и порт­ре­ты, ав­то­мо­би­ли и пти­цы, па­ря­щие над за­ли­ва­ми, не­бо­скре­бы и дос­ти­же­ния ди­зай­на в сти­ле хай-тек - все по­дар­ки ре­бят, ка­ж­дый из ко­то­рых при­нес са­мое до­ро­гое и со­ дер­жа­тель­ное, так что те­перь все это на­по­ми­на­ло вы­ста­воч­ный зал.

Эле­фант не стал под­би­рать­ся к це­ли сво­его ви­зи­та околь­ны­ми пу­тя­ми. Он знал, что Кос­ми­ че­ский Охот­ник один из са­мых сме­лых и пря­мо­душ­ных трас­се­ров, и на­чал сра­зу:

- По кос­вен­ным дан­ным ('что за чушь, - тут же по­ду­мал он, - раз­ве мо­гут быть пря­мые дан­ные') Маэ­ст­ро или уже вы­шел на трас­су Чер­но­го Ры­ца­ря или ско­ро вый­дет ту­да. И, са­мое важ­ное, - я уве­рен, что он тот са­мый Со­еди­ни­тель, о ко­то­ром пи­сал Экс-Со-Кат.

Про са­мо­го Маэ­ст­ро Эле­фант ни­че­го не рас­ска­зы­вал, он был уве­рен, что Илья все ос­таль­ное зна­ет о нем от дру­зей.

- Ты луч­ше дру­гих зна­ешь, как это опас­но...

Эле­фант за­мол­чал, по­то­му что Илья вдруг за­крыл ли­цо ла­до­нью ле­вой ру­ки, ко­то­рая у не­го дей­ст­во­ва­ла луч­ше.

- Я-я з-з-наю... - спазм сжал его гор­ло, ме­шая го­во­рить. На­ко­нец он кое-как сов­ла­дал с со­бой и про­дол­жил:

- Ч-чер-ный Р-ры-ыцарь го-во-рил мне-е: 'т-ту­да н-нель­зя без под-го­тов­ки, з-за-ару­бят'.

- Вот я и при­шел к те­бе. Мо­жет быть, ты смог бы по­мочь им?

Кос­ми­че­ский Охот­ник с со­мне­ни­ем по­ка­чал го­ло­вой.

- Я ник-ко­му н-не го­во-рил, но-о я б-боль­ше не-е мо­гу вый­ти на-а трас­су, б-бо­юсь.

- Сколь­ко же ты не вы­хо­дил?

- Год и-и семь ме-ся­цев.

- Вот, я при­нес.

Эле­фант по­ло­жил на стол фар­ма­цев­ти­че­скую упа­ков­ку.