человека с занесенным топором уже сам по себе впечатляет. Так же тихо подкрался к двери, вышел в сени.
У входной двери прислушался. Там было явно несколько человек, судя по приглушенным голосам. Разобрать слова не удалось. Потом на миг все стихло, и вдруг раздалось громкое:
– Пластид сухорукий! Или княгиня Пожарская, не буди, она громко так сопит! Крой двери от!
Хасмоней? Язычный извращенец? Ну кто еще, кроме него, смог бы сморозить подобное? Но зачем, почему? Не было такого уговора…
Путаясь в догадках, Минич замялся на секунду. И услышал нетерпеливое:
– Минич! Гой еси! Здесь твой собственный корреспондент, матвозан! Давай-ка отчиняй врата!
Все же он. Значит, случилось что-то непредусмотренное, что не дотерпел до условленного времени звонка…
– Доктор! Катехуна?
И эта аббревиатура принадлежала Хасмонею, так что он-то на нее откликнется нормально. Зато любой имитатор наверняка запнется.
– А вот такого! – был ответ. – Все сработало, и пора уносить ноги. Вместе с оптикой, ее уже снимают. Не тяни резину – через час тут могут оказаться Скоростные Бомбардировщики! СБ, сам понимаешь. Влезай в темпе в пифагоры. И Джина пусть одевается: время истекает. Вертолет ждет – тут рядом.
Нет, это точно Хасмоней.
Минич оттянул засов. И сразу, топоча, вошли люди. Кто-то из них показался знакомым. Откуда? Стоп, этого он помнит по дому Кудлатого. И вон того. А этот? Эге, это ведь один из тех «санитаров», что тогда пытались их похитить. А вот и сам доктор…
– Кому ты нас сдал, сволочь ты? – С таким приветствием обратился к нему Минич. – Что за люди?
– Чем пионат, тем и рад, – продолжал фиглярничать Хасмоней. – Не «безпеке», парень. Мы все сейчас – по одну сторону. Конечно, если тебе охота куда-нибудь в Лефортово… Или хочешь досмотреть спектакль до конца из ложи – глядя в объектив? Уяснил альтернативу?
Но думать сейчас Минич больше не был в состоянии.
– Пошли! – скомандовал Хасмоней. – Бросай все, кроме материалов наблюдений.
– Они у меня, – откликнулась откуда-то сзади Джина. – Никому не отдам. Куда идти?
Сзади кто-то скомандовал:
– Все оставить в полном порядке. Дверь закрыть на замок. Труба где?
– Уже притырили.
– Все. Рвем когти.
Где-то недалеко, на поляне, работал на малых оборотах мотор и скользили легкие лунные тени от медленно вращающегося винта.
13
Тугая гроздь высыпалась из одинокого DC на высоте трех тысяч футов в том же самом лунном свете – только творец приливов тут напоминал не вертикально поставленный серп, каким этой же ночью, но в других координатах увидел его бежавший к вертолету Минич, но скорее нагруженную под завязку пузатую ладью: иные тут были широты. Гроздь – две дюжины асов своего дела, – падая с затяжкой, быстро разошлась в воздухе в разные стороны. Луна мешала, конечно, выбирать, однако, не приходилось: времени было не больше, чем у подводного пловца в баллонах дыхательной смеси после двух часов пребывания на глубине. Парашюты раскрылись на предельно малой высоте, никто в прыжке не пострадал, хотя огонь охраны снизу велся весьма плотный; приземлились, мигом выбрались из подвесных систем – и принялись за работу, сразу как бы растворившись в обманчивом свете природного спутника; охране же еще с полминуты казалось, что десант залег, и очередь за очередью вспарывала каждый собранный в ком купол. Тем более что оттуда и ответный огонь велся, короткими очередями – два-три патрона – и не очень часто. Лишь через эти самые полминуты охрана сообразила, что поддалась обману: не люди стреляли, а примитивная машинка со снаряженным магазином ритмично постреливала – бесприцельно, конечно, – от каждого оставленного на растерзание парашюта. Но полминуты – это очень много времени, если уметь использовать его профессионально. Потому что в ход пошли уже кинжалы и просто приемы, которые по традиции еще назывались восточными.
Каждый десантник нес в голове выученный как «Отче наш» план ядерного центра этой ближневосточной страны; план, составленный по последним данным всех видов разведки, от космической до агентурной. Тем не менее на деле оказалось, что он не вполне соответствовал действительности. Пришлось немного поплутать, перемежая стремительные продвижения со скоротечными стычками. Однако в конце концов цель была достигнута – ценой одного убитого и четырех раненых. Была – если понимать под словом «цель» установки для запуска ракет с ядерными боевыми частями. Несколько минут ушло на то, чтобы на каждой из них укрепить взрывное устройство и, отступая со стрельбой, привести их в действие. Оглушительные взрывы позволили выйти из соприкосновения с противником, вынеся тело погибшего, а также тех двух из пострадавшей четверки, кто не мог уже передвигаться самостоятельно. В полном соответствии с разработанным планом, вовремя прибывший со стороны Персидского залива тяжелый вертолет приземлился, погрузил отряд, взлетел и ухитрился невредимым вернуться на борт корабля, с которого стартовал, несмотря на то что истребители противника были уже подняты в воздух: им все же требовалось время, чтобы достигнуть нужного места, поскольку ядерный центр находился достаточно далеко от военных аэродромов: последние не так уж редко подвергались бомбежкам. Надежды ядерного центра были на скрытность, а не на авиационный щит; не помогло, как видно. Хотя – как сказать?
Потому что, хотя пусковые установки и были приведены в полную негодность, успех этот значительно принижался тем обстоятельством, что ни ракет, ни тем более их боевых частей на пусковых не оказалось. Они были неизвестно куда вывезены – видимо, совсем недавно. Похоже, что на сей раз восточная разведка переиграла западную – потому что о существовании каких-то запасных позиций для ракет ничего не было известно; правда, можно было утешать себя тем, что таких позиций скорее всего и не существовало вовсе, а ракеты просто сняли и заложили на хранение куда-то глубоко под землю, откуда запустить их было, разумеется, невозможно.
Скорее всего оно так и было. Тем не менее ракеты уничтожены не были, где-то они продолжали существовать, и если даже на консервации – после того, как большие страны выпустят свой ресурс в космос и тем предотвратят угрозу, хозяевами положения окажутся владельцы ядерных схоронов. Пусть и ненадолго, потому что ведь ракет можно и новых наделать – однако для очень большого свинства иногда бывает нужно очень мало времени.
Обсуждая результаты рейдов – потому что тот, о котором только что рассказано, являлся всего лишь одним из полудюжины, – главы заинтересованных государств смогли только подтвердить сделанный уже ранее вывод: без ядерно-ракетного резерва оставаться не следует ни в коем случае. И резерв этот должен, самое малое, втрое превышать ту суммарную ядерную мощь, какой, по имеющимся данным, обладали подозреваемые в агрессивно-террористических намерениях страны.
А поскольку все эти рейды, независимо от того, осуществляли ли их американские, французские, китайские или российские спецназы, – поскольку все эти рейды показали, что ни одна из разведок не обладала всей полнотой информации о ракетно-ядерных силах стран, формально соглашающихся, на деле же уклоняющихся от участия в залпе, известные данные об их ресурсе следовало, пожалуй, на треть увеличить – и соответственно изменить и размер собственного сохраняемого резерва.
Потому что столкновение с Телом Угрозы еще либо будет, либо нет, а вот подозреваемые государства с их непредсказуемыми действиями и очень предсказуемой мотивацией все еще оставались, к сожалению, давним и очень реальным фактом.
Все это было согласовано по телефону и до сведения заинтересованных в результатах переговоров лиц и организаций незамедлительно доведено – включая и новое значение мощности, какой могли теперь располагать те, кто разрабатывал конкретные действия против Тела Угрозы. В том числе, разумеется, и до группы «Залп» – и, надо полагать, до соответствующего подразделения в США тоже.
У нас нет сведений о том, как отреагировали на новую цифирь американские специалисты. Есть, однако, основания полагать, что по смыслу их реакция не очень отличалась от той, какая возникла у Сретенского, Селиверстова, Игошина, руководившего ими военного и всех остальных участников группы, представить которых у нас не было ни времени, ни, откровенно говоря, надобности.
