– Какие могут быть сомнения: немедленное уничтожение, – ответил мой земляк, и голос его при этом ничуть не дрогнул.
– Пожалуй, я с этим соглашусь, – все так же не меняясь в лице, заявил Зенден. – Кто у нас там сегодня дежурный исполнитель?
– Зачем же упускать заработок? – удивился Повидж. – Мне самому деньги нужны. И потом, это же меня он хотел надуть, как маленького. Вот я с ним и разочтусь.
И в первый раз за все эти минуты (мне они показались ненормально длинными) гостеприимный земляк повернулся ко мне:
– Ну, пошли? Все, представление окончено.
Я ощутил, что силы совершенно оставили меня, их не хватило даже на то, чтобы встать со стула.
– Ничего, – подбодрил меня Зенден. – Вы не первый, кто пытается проникнуть к нам, чтобы порыться в наших архивах. И, естественно, лишь один из многих, решивших, что мы плохо охраняем свои интересы. Пусть даже вы действовали более квалифицированно по сравнению с другими. Так что ведите себя достойно. Единственное, чем мы можем вам помочь, – это не затягивать процедуры.
Только в этот миг я почувствовал, что ко мне вернулась хотя бы способность разговаривать.
– Подождите! – Это прозвучало хрипло, но уже при следующих словах мой голос очистился: – Вы что – серьезно? Да это цирк какой-то! В чем я виноват? Что такого сделал – или не сделал? Совершенно ничего не понимаю! Объясните хоть что-нибудь!
– Да что уж, землячок, – подвел итоги Повидж. – Да ты поставь себя на наше место и скажи: как бы ты сам разобрался с человеком, которому доверился и который решил провести тебя? Мало того, что собирался скрыть обещанную информацию от Рынка, но еще и утаил очень много вещей, куда более важных. А тут, у нас, ты хотел, понятное дело, провернуть свою операцию за нашей спиной – и этим нанес бы Рынку убыток. Такой, какого и представить себе не можешь. Если бы это тебя собирались вот так – дважды – кинуть, как ты сам поступил бы с таким прохвостом?
Ответ я дал, не задумываясь:
– Как я разобрался бы? Зависит от того, какие качества проявил бы этот человек в деле. Если бы я увидел, что работать он способен, – выругал бы его как следует, а он и сам бы понял уже, что со мною шутить не стоит. И постарался бы использовать его наилучшим образом – исходя из его возможностей. А что до твоих обвинений, то я просто не понимаю, о чем идет речь. Какая еще «операция»? Ни сном, ни духом…
'Т'-люди заложили? – Мысли летели в эти мгновения со скоростью света в пустоте. – Или с Серпы? Нет, вряд ли. И те, и другие потеряли бы на этом немало – а они не из тех, кто любит убытки. Что еще? Взяли и раскололи ее? Если бы взяли – я бы почувствовал, да и расколоть ее даже мне было бы не под силу. Кто еще мог быть в курсе? Да никто; они просто блефуют.
– Ты подумай получше, – продолжал я вслух. – Может, ты меня с кем-то спутал? Или кто-то заложил тебе в мик такую программку – насчет меня? Да что вы тут, в конце концов, тронулись, что ли?
– Врешь, – сказал Повидж, хотя (показалось мне) не очень уверенно.
– Я же говорил тебе, что он нахал, – сообщил Зенден моему земляку.
– Пошли, земляк, – поторопил меня Повидж. – Раз ты говоришь, что не виноват, – значит, и вопросов к тебе больше не может быть никаких. Умирай спокойно. А то мы болтаем, а время уходит. А оно больших денег стоит.
Время! Это он просто так – к слову пришлось, или имеет в виду то самое время, отсчет которого велся и во мне и которого оставалось уже меньше месяца?
Пришлось сделать громадное усилие, чтобы хоть как-то прийти в себя. Неожиданность заставила меня все эти минуты вести себя так, словно я был совершенно беспомощным теленком. Но ведь чего-то я все- таки стоил! А мысль об уходящем времени подхлестнула меня и заставила с медленного шага перейти на галоп.
Я успел уже понять, что воздействовать на Зендена не стоило и пытаться: своими возможностями он явно превосходил меня. Но ведь с земляком я справлялся! Значит, надо ударить по его сознанию, по подкорке, по тонким телам… Я ведь силен и хорошо обучен. Только не бояться, не спасовать перед этими двумя, для которых уничтожить человека, похоже, ничего не стоит…
Все это промелькнуло в голове, пока я медленно поднимался со стула. Не оставалось времени на постепенное проникновение; пришлось таранить его защиту (слабоватую для меня) и обрушиться всеми силами, какие я только успел собрать. Впрочем, инстинкт самосохранения – прекрасный катализатор для мобилизации всех ресурсов человека.
Видимо, мой запас энергии оказался все же достаточным. И когда я остановился рядом с Повиджем, он проговорил – похоже, неожиданно для самого себя:
– Может, все же объясните ему, шеф? Просто для того, чтобы он там – по ту сторону – не держал на нас лишнего зла?
– Все жалеешь? – проговорил Зенден недовольно.
– Он мне земляк все-таки…
Зенден задумался – или сделал вид, что размышляет, подозреваю, что решение у них было готово заранее, еще до нашей встречи. И все же я ощутил некоторое волнение.
– Как-никак, дело шло о моей шкуре. И хотя я давно знал, что эта жизнь – всего лишь одна из многих, мне не очень хотелось расставаться с нею столь скоропалительно. Я еще не сделал в ней всего, на что рассчитывал.
– Да он сам все отлично знает, – скучливо проговорил Зенден. – Что ж тут еще объяснять? Он сам сделал все возможное, чтобы подписать себе приговор. Нам оставалось только огласить его. Хотя, с другой стороны…
Он снова надолго умолк – сидел, не шевелясь, не сводя с меня глаз, с легкостью проникая внутрь и разбираясь в моей начинке. Я даже не пытался противодействовать ему: и потому, что вряд ли нашел бы
