привычка: каждый раз обязательно что-нибудь сломать.
– Перевозку оплатят сами или за казенный счет?
– Собственно, – ответил ему прекослов, – сию минуту клиентура не в силах, но при согласии на краткосрочный кредит…
– Кредит будет на том свете, – ответил офицер. – Ну ладно, им же хуже…
– В какой участок вы их везете? – поинтересовался прекослов.
Офицер покосился на него, словно раздумывая: отвечать или не стоит?
– Не в участок. В Сброд. Наверное, будут подвешивать к большому колоколу.
И зычно скомандовал:
– Чего уснули? Выводить!
– Ох! – воскликнул Изнов после сильного тычка между лопаток. И тут же получил второй – за нарушение тишины. – Где ты, свобода слова?
– Да здесь она, – пробормотал Меркурий, с аристократической стойкостью перенося такой же удар прикладом. – Для одной стороны. Для другой существует полная свобода молчания. Если, конечно, не идет допрос.
– Вы уверены?
– Побои стимулируют память. Я начал многое вспоминать об этом мире…
– Ладно, – буркнул Федоров. – Воспользуемся хоть этой свободой.
На лестнице их догнал прекослов.
– Я с вами, – сказал он.
– Но вы же знаете, – почти шепотом, опасаясь нового тычка, проговорил Изнов, – что мы ничем не можем заплатить вам…
– Если бросить вас одних, то наверняка вам не удастся заплатить даже потом – и не потому, что вы не захотели бы. А так – остается хоть какая-то надежда, – ответил прекослов. – И кроме того – на моей нынешней работе так редко приходится общаться с приличными людьми…
– Ты тоже молчи! – угрожающе сказал прекослову солдат. – Не то сам схлопочешь!
Их запихнули в тесный броневик, где сидеть пришлось у солдат на коленях. Солдаты потели и пахли чем-то вроде смеси чеснока со скипидаром. Броневик страшно трясло. Прекослова в машину не пустили – просто оттолкнули и захлопнули дверцу. Он успел крикнуть только:
– Я найму автомобиль – потом поставлю в счет!..
Броневик вилял, судя по доносившемуся извне шуму, по все более оживленным улицам.
– Я чувствую себя маленькой девочкой, – сообщил Федоров. – Надеюсь, их любопытство знает пределы. Ненавижу таких – трехглазых и с носом уточкой. Вас тоже столь нежно обнимают? Я уже почти уверился в том, что я – девушка, переживающая семнадцатую весну.
– Не волнуйтесь, – откликнулся Меркурий. – Это просто чтобы мы не сталкивались головами.
– Меня укусили за ухо, – пожаловался Изнов.
– Это понятно: в такой тесноте вас нельзя стукнуть промеж лопаток.
– Но я ведь молчу!
– Может быть, вы слишком активно ерзаете у него на коленях. Как знать, с чем это способно у него ассоциироваться.
– Но вас же не кусают?
– Просто мы с Мерком ростом повыше, и до наших ушей им не дотянуться. Так что утешьтесь: вы страдаете, быть может, за чужие грехи. Интересно, долго нам еще ехать?
– Дьявол, – сказал Изнов. – Меня опять укусили.
– Терпение – достоинство дипломата, – наставительно сказал Федоров.
– Вам-то откуда знать это? – поинтересовался Меркурий.
– Увы, нас везут не для вручения верительных грамот, – вздохнул Изнов. – Что же такое этот пресловутый Сброд?
– Сброд не может быть ничем, кроме сброда, – ответил Федоров. – Ага, получил?
Солдат, опекавший советника, зашипел.
– Что там такое? – встревожился Изнов.
– Он стал слишком вольничать. Я его лягнул.
– Не позволим себе поступать опрометчиво, – предостерег Меркурий. – В конце концов…
– В конце концов будет конец, – сказал Федоров. – Но прежде чем он наступит, я постараюсь исполнить свое последнее желание.
– Как следует выпить? – попытался угадать Меркурий.
– Засветить между глаз тому, на котором я сейчас сижу.
