связь!
Шум в зале возрос.
– Как всем известно, по принятому нами же шесть тысяч часов назад закону неразрешенный вывоз протида карается смертью, и попытка такого вывоза карается смертью, и неуплата или попытка неуплаты пошлины тоже карается смертью. Воистину жаль, что любого преступника можно казнить лишь однажды – даже самого закоренелого и страшного. А теперь скажите, высокоуважаемые коллеги: сможет ли даже самый искусный крючкотвор хоть в ничтожной степени поколебать выводы, на которых зиждется закон, обсуждаемый нами в этот миг? Отвечаю с уверенностью: нет и еще раз нет! Так стоит ли нам терять время, отвлекаясь от наших серьезнейших проблем, затрагивающих сами основы существования великой иссорской демократии, – терять на бессмысленные словопрения о судьбе трех иностранцев – судьбе, которую они сами для себя выбрали? Я полагаю, что… Стойте, куда вы, куда? Я не предоставлял вам слова! Нет, сядьте на место! А я не позволяю вам высказываться…
В зале поднялся шум, обсуждение прервалось. Кто-то рвался к столу, коллеги оттаскивали его и отталкивали, не жалея кулаков. Изнов пожал плечами:
– Это напоминает мне постановку в скверном театре. Немыслимо, чтобы таким образом приговаривали кого угодно к чему бы то ни было. Цирк, просто цирк – другого определения не могу найти.
– И тем не менее… – пожал плечами Алас, – именно так обстоит дело. Однако не унывайте чрезмерно. Я ведь говорил вам: все только начинается, настоящее дело впереди. Мы будем бороться за ваше полное оправдание.
– Каким же образом, хотел бы я знать? – спросил Изнов.
– Как везде. Свидетельскими показаниями. Искусством прекослова.
– Помилуйте, Алас! Какие свидетели могут доказать, что мы прилетели сюда по приглашению, если мы в самом деле его не имели? Другое дело – что причины, в силу которых мы здесь оказались, являются достаточно серьезными…
– Причины здесь никого не интересуют. А вот свидетельские показания…
– Кстати, – перебил прекослова Федоров, – а что это вообще за порядок судопроизводства: начинать с вынесения приговора, а потом доказывать его обоснованность или несправедливость? Во всех известных нам мирах принято поступать как раз наоборот.
– Вот и сидели бы в тех мирах, – ответил несколько обидевшийся Алас. – А у нас это вопрос традиций и целесообразности. Традиция заключается в том, что на Иссоре приговоры всегда выносились даже прежде, чем возникало обвинение. То есть не приговор исходил из обвинения, а наоборот, обвинение – из приговора. Что же касается целесообразности, то могу положа руку на сердце сказать: нет такого индивидуума, который не был бы виновен в нарушении хотя бы одного закона, на самом же деле, конечно, не одного, а множества. Простая логика говорит об этом: если одновременно существует множество законов, противоречащих друг другу, то, соблюдая один, вы тем самым нарушаете другой и тем совершаете преступление. Согласны? Ну а раз всякий житель так или иначе виновен, то и приговора он заслуживает заранее. Все очень просто и разумно.
– И как вы еще существуете? – пробормотал Изнов.
– Очень просто. Благодаря приспособлению к условиям существования. Как и на протяжении всей нашей истории.
– Не представляю, как можно к такому приспособиться.
– Не так уж сложно. Вот если бы суд не принимал во внимание свидетельских показаний, тогда выжить оказалось бы действительно затруднительным. Но у нас именно свидетели играют главную роль. Согласно нашей юриспруденции, один свидетель всегда выступает главным, а еще одиннадцать поддерживают его показания, то есть второй удостоверяет правдивость показаний первого, третий – второго, четвертый – третьего… И вот все наши граждане уже достаточно давно объединились в такие группы – по двенадцать человек. Каждая такая группа называется семьей.
– И все жители Иссоры разбиты на такие семьи?
– Ну, не все… Вернее, все те, кто подсуден, кто не обладает правом неприкосновенности.
– А кто же обладает таким правом? Собреды?
– Им владеют не они одни. Но об этом как-нибудь потом. Сейчас вы должны усвоить самые основы. А в основе основ – семья.
– Так, значит, об этих семьях нам и говорили?
– Да конечно же!
– Но кто и что может показать в нашу пользу? Нас никто на Иссоре не знает.
– Какая вам разница, да и им тоже? Они покажут то, что будет заказано. Но, как вы уже, наверное, поняли – за соответствующую плату.
– Но ведь если мы обвинены в нарушении всех без исключения законов, а их, вы сказали, очень много…
– Никто точно не знает, сколько. Да и количество их ежедневно увеличивается.
– Сколько же времени придется доказывать, что мы не нарушали ни одного из них?
– Успокойтесь: этого не потребуется. Если бы приходилось доказывать все до конца, то до сих пор не завершилось бы слушание и самого первого в нашей истории дела. Однако для того, чтобы каждое слушание оказывалось ограниченным во времени, уже давно был установлен принцип аналогии. Он заключается вот в чем: если вам удалось доказать, что вы не виновны в нарушении тринадцати самых серьезных законов, то принимается, что по аналогии вы и в остальных нарушениях тоже не виноваты. Ну, за исключением какого-то одного – вовсе не самого страшного.
– Значит, все-таки в чем-то виновны?
– Но мы же не можем допустить, чтобы кто-то был привлечен без всяких оснований. Нарушение обязательно должно быть. Обычно обвиняемый признается в нем сам, добровольно и откровенно, выбрав
